Самая трудная профессия на свете (гет)

За те несколько дней, что Виджей с Аминой провели в Кеттердаме, вопрос о жизни Инеж после похищения больше не поднимался. Она знакомила их с городом, с друзьями, с новеньким кораблем, с командой, с удовольствием болтала о родных, но всячески избегала тяжелых тем. И Каза за эти дни больше ни разу не видели.

Только несколько дней спустя они узнали, зачем Инеж нужен корабль.

— Я хочу охотиться на работорговцев, — заявила она, глядя вдаль сверкающими решимостью глазами, когда они стояли в гавани.

Вокруг шумели люди, перекрикивались моряки на кораблях, сгружали товар, суетились работники порта, кричали чайки и лениво плескались о сваи волны. Но Виджей видел и слышал только Инеж — такую уверенную и целеустремленную.

— Хочу помешать им сделать с другими детьми то, что сделали со мной.

Благородная цель, но не слишком ли недостижимая? Виджей посмотрел на Амину, однако та с тревогой не отрывала взгляда от дочери.

— Но… Инеж, meja, мы думали, ты вернешься с нами домой…

Инеж повернулась к ней с грустной улыбкой и покачала головой:

— Я не могу, мама. Я вас очень люблю и безумно счастлива вас найти. Я с радостью приеду в гости, но вести прежнюю жизнь я больше не могу. Не могу спокойно радоваться каждому дню, зная, что продолжают похищать детей.

— Ты не можешь спасти всех, — тихо заметил Виджей.

Инеж усмехнулась:

— Ты говоришь прямо как Каз. Всех, может, и не могу. Но если я даже не попытаюсь, то не спасу никого. Пожалуйста, поймите меня.

Виджей со вздохом посмотрел на Амину, та ответила ему отчаянным взглядом. Их обоих страшила выбранная Инеж стезя. Они не хотели снова потерять дочь, едва ее обретя. Но ясно понимали, что отговорить ее не удастся. Сердце — это стрела, ему нужна правильная цель. Инеж нашла свою цель. Признать это было тяжело, но их маленькая девочка повзрослела. Без них. Она больше не ребенок, которого они помнили. И им придется с этим смириться.

Они пытались смириться, но Виджей прямо видел, как Амине не хочется соглашаться с решением дочери. Не то чтобы ему самому сильно хотелось, но жена восприняла новость острее. И вечером, когда они уже собирались ложиться спать, она вернулась к теме.

— Виджей, дорогой, — сказала она, нервно теребя кончик кончик темной косы, недавно переплетенной перед сном — привычка, которую унаследовала их дочь, — может, поговоришь с Инеж еще раз?

Он посмотрел на нее с грустным пониманием, и она поспешила продолжить:

— Нет, я не прошу тебя отговорить ее — я прекрасно вижу, что это не удастся. Просто… надо хотя бы обсудить, как поддерживать связь, чтобы не потерять друг друга снова.

Виджей подумал и кивнул. Это действительно важный вопрос, учитывая, что Инеж будет постоянно в море, а их караван не стоит на месте.

— Сейчас? — спросил он.

Все-таки было поздно. Может, Инеж уже спит. Амина неловко пожала плечами, давая понять, что она всё понимает про поздний час, но не в силах ждать утра. Виджей вздохнул и кивнул:

— Хорошо.

* * *

Инеж не спала. Ее вообще в комнате не оказалось. Виджей уже обеспокоился, когда услышал тихие голоса вроде как снаружи. Только сейчас он заметил, что за открытым окном чуть справа находится крыша веранды. И на ней рядом, почти соприкасаясь плечами сидят Каз и Инеж. Уже стемнело, и их силуэты едва различались в свете уличных фонарей. В дом Каз вроде бы не заходил. Или Виджей упустил этот момент? В таком случае он, приходя к Инеж, избегает встреч с ее родителями? Почему? Он не стал подходить к окну и вообще собирался сразу уйти, но невольно задержался, услышав вопрос Каза:

— Когда ты уезжаешь? — его странно хриплый для столь молодого человека голос вроде бы звучал ровно и спокойно, но было в нем что-то, вызывавшее желание утешить, каким бы смешным это ни казалось.

— Думаю, месяца через два, — ответила Инеж. — Мне еще многому надо научиться, прежде чем отправляться в плавание.

— Есть время, чтобы наметить цель.

Короткое молчание и снова голос Инеж, на этот раз наполненный чуть ли не благоговением:

— Спасибо, Каз.

— За что? — а вот в его голосе звучало недоумение, словно он действительно не понимал, за что его благодарят.

Виджей озадаченно нахмурился. После всего, что он сделал для Инеж, почему он не видел причин для ее благодарности? Она тихонько вздохнула:

— За мой контракт. За корабль. За родителей. Я не знаю, как благодарить тебя.

— Ты ничем мне не обязана, — слова прозвучали резко, даже с некоторым раздражением, но, когда Каз продолжил, его голос стал гораздо мягче: — Ты заслуживаешь свободы, Инеж. Заслуживаешь освободиться, наконец, от этого проклятого города и пойти своим путем. Быть счастливой, где бы ты ни плавала.

На этот раз молчание длилось дольше. В конце концов, Инеж недоверчиво спросила:

— Ты думаешь, я больше не вернусь в Кеттердам?

— Зачем тебе сюда возвращаться? — вопросом на вопрос ответил Каз — и опять это недоумение в голосе.

— Затем, что здесь живут мои друзья, — сердито ответила Инеж, и в ее голосе Виджей услышал намек на слезы. — Затем, что здесь живешь ты.

Немного помолчав, Каз с нажимом произнес:

— Что, если я никогда не смогу дать тебе то, что ты хочешь? Что, если броня так приросла к коже, что ее уже не снять? — и горько заключил: — Тебе будет лучше без меня. Встретишь хорошего сулийского парня…

Он не договорил, поскольку Инеж яростно прошипела:

— Не решай за меня, что для меня лучше, Каз!

Виджей отступил к двери и вышел так же бесшумно, как зашел. Он понял в их разговоре не всё, но достаточно, чтобы осознать: Инеж никогда не забудет Кеттердам. Ее сердце было нацелено на Каза. И достаточно, чтобы понять, насколько глубоко Каз любит Инеж.

— Ну что? — встретила его вопросом Амина.

Виджей покачал головой:

— Я не смог с ней поговорить — она сейчас немного занята.

И пересказал то, чему стал свидетелем. Амина грустно улыбнулась:

— То, что мальчик любит Инеж, заметно с первого взгляда. Но это значит, что она никогда не вернется в караван. Ее дом теперь здесь.

— Рядом с ним, — согласился Виджей. — Это ее выбор, и мы должны его уважать.

Амина вздохнула:

— Знаю. Но это так сложно.

Неимоверно. Виджей понимающе улыбнулся и притянул ее в свои объятия.

* * *

Пока Инеж обучалась морскому делу, Виджей с Аминой гуляли по городу — в респектабельных районах. И Инеж, и ее друзья сразу предупредили их, чтобы они не выходили за пределы Финансового и Правительственного округа. Объяснив, что в менее благополучных районах их запросто могут ограбить или еще что похуже. Кеттердам был странный город — мало того, что его прорезали во всех направлениях каналы, которые, похоже, служили дополнительными улицами, так еще сами улицы представляли собой невероятные лабиринты, в которых запросто можно было заблудиться. Поэтому Виджей с Аминой старались не удаляться слишком от канала, который шел от дома Уайлена к порту, ориентируясь по нему.

В тот день они дошли до внушительного прямоугольного здания Биржи. Изнутри доносился гул что-то бурно обсуждавших голосов и время от времени выкрики, сообщавшие о прибывающих товарах, акциях, долях и прочих не особенно понятных вещах.

— Может, зайдем поедим? — предложила Амина, кивнув на расположенную неподалеку таверну.

— Пусть будет свиданием, — с улыбкой согласился Виджей, и она засмеялась.

Но не успели они пройти и нескольких шагов, как внимание привлекло знакомое имя.

— …Каз Бреккер.

Виджей с Аминой одновременно повернулись на голос и бесшумно приблизились так, чтобы их не заметили. Говорил парень, одетый как фермер, который разговаривал, видимо, с приятелями, выглядевшими гораздо более городскими жителями.

— Лучше не приближайся к нему, — заметил один из них — высокий парень со светлыми рыжеватыми волосами. — Он самый опасный человек в Кеттердаме. Или даже и не человек вовсе.

Виджей приподнял бровь и переглянулся с Аминой. Самый опасный человек в Кеттердаме? Та пожала плечами. Если подумать, от Каза исходило чувство опасности. Взять хоть тот момент, когда они шли по улицам и все встречные торопились убраться с его пути. Высказывание насчет «не человек вовсе» было слишком абсурдно, чтобы о нем всерьез задумываться. А вот почему люди в этом городе явно боялись Каза — другой вопрос.

— Как это? — удивился фермер. — А кто же тогда?

— Знаешь, почему он никогда не снимает перчатки? — таинственным тоном спросил второй — темноволосый и белокожий. — У него вместо пальцев огромные когти, потому что он демон! И каждое утро ест младенцев на завтрак.

Виджей хмыкнул. «Если ему не напомнить, он частенько забывает поесть», — как-то пожаловалась Инеж.

Фермер пораженно распахнул глаза:

— Да ну!

— Точно тебе говорю, — заверил темноволосый.

Виджей покачал головой. Он видел Каза без перчаток, и руки у него были совершенно обычные. Разве что немного слишком бледные — видимо, оттого что никогда не видели солнца.

— А знаешь, почему его зовут Грязные Руки? — спросил рыжий.

«Грязные Руки?» — беззвучно произнесла Амина. Теперь уже Виджей пожал плечами. Он тоже первый раз слышал это прозвище, но парни упомянули его так, словно оно всем известно.

— Потому что у него руки в крови, которая уже не смывается, — ответил брюнет, не дожидаясь, пока приятель придет в себя достаточно, чтобы что-нибудь сказать.

— И это тоже, — согласился рыжий. — Но еще потому, что он возьмется за любую работу, какой бы ужасной она ни была, если за нее хорошо заплатят. За подходящую цену он родную мать зарежет.

— Хотя у него нет матери — он же демон, — вставил брюнет.

— Ну да. Это я так — для примера.

— Мне кажется, мы услышали достаточно, — прошептал Виджей.

Амина кивнула, и они продолжили путь к таверне.

— Интересно, хоть какая-то правда в этом есть? — задумчиво спросил Виджей, пока они ждали заказа, устроившись за столиком у окна. — Не на пустом же месте эти слухи возникли?

Именно это беспокоило его больше всего. Что за человек Каз Бреккер на самом деле? С кем собиралась связать жизнь их дочь?

— Уж точно не про перчатки, — фыркнула Амина. — Мы с тобой оба видели, что это неправда.

Виджей согласно кивнул. Однако он подозревал, что за перчатками Каза все-таки что-то скрывается. Хотя вовсе и не то, о чем говорили те парни.

Официант принес заказ — гюцпот, местное блюдо, которое им рекомендовал Уайлен, — и некоторое время они были заняты едой. Гюцпот оказался действительно очень вкусным.

— Не связывайся с Бреккером — целее будешь, — донесся голос с соседнего столика.

Виджей с Аминой снова настороженно прислушались. За соседним столиком сидели двое мужчин в строгих темных костюмах, которые, как они поняли, в этом городе носили купцы. Один пожилой, седовласый, второй лет тридцати.

— Насколько я знаю, ты связывался, — возразил молодой.

Старик покачал головой:

— С ним прекрасно можно вести дела, потому что Бреккер всегда соблюдает условия сделки. Если ты играешь честно.

— Честно? — презрительно скривил губы молодой. — С вором и боссом Бочки?

Виджей обменялся с Аминой встревоженным взглядом. Он не очень понял, что подразумевалось под «боссом Бочки», но вор? Инеж говорила, что Каз — бизнесмен.

— Вот именно это я имел в виду, — утомленным тоном заметил старый. — Когда Бреккер узнает, что ты его обманываешь — а он узнает обязательно — ты пожалеешь, что на свет родился.

— Это мы еще посмотрим, кто пожалеет, — заявил молодой.

— Сколько самонадеянности… Знаешь, что случилось с Ван Эком?

Виджей недоуменно посмотрел на Амину. Ван Эк? Разве это не фамилия Уайлена?

— Он тоже думал, что умнее Бреккера. И где теперь Ван Эк? Гниет в Хеллгейте. А Бреккер — король Бочки. Не связывайся с ним.

Этот разговор выглядел куда реальнее, чем болтовня тех парней на улице. И потому беспокоил гораздо больше.

По пути обратно в особняк Виджей размышлял, как разведать обстановку. Конечно, можно было спросить Инеж напрямую, но ему не хотелось обсуждать с ней эту тему. Кроме того, ее мнение в любом случае необъективно.

— Мне кажется, нам стоит поговорить с Уайленом, — вдруг сказала Амина, которая, видимо, размышляла на ту же тему. — Он представляется мне самым разумным в их компании.

Виджей секунду подумал и кивнул:

— Тем более у нас есть предлог: спросить, что за Ван Эка упоминал тот купец.

* * *

Они поймали Уайлена на следующий день, когда больше никого дома не было. На просьбу поговорить он явно насторожился, но кивнул и провел их в кабинет с большим столом посередине, заставленном какими-то приборами и бумагами, предложив располагаться в креслах, а сам прислонился к столу.

— Мы вчера услышали один разговор в таверне… — осторожно начал Виджей и изложил суть разговора, пока не упоминая о намеках на преступную деятельность Каза и сделав акцент на сидящем в тюрьме Ван Эке.

Уайлен тяжело вздохнул:

— Они имели в виду моего отца.

— То есть мы правильно поняли: Каз посадил твоего отца в тюрьму? — уточнила Амина.

Уайлен кивнул и мрачно заявил:

— И я ему за это весьма благодарен.

Виджей с Аминой непонимающе переглянулись. Что здесь происходит? Уайлен снова вздохнул и горько улыбнулся:

— Давайте я расскажу вам с самого начала.

История об отце, который считал своего сына позором и даже пытался убить только из-за того, что тот был не в состоянии научиться читать; о муже, который отправил свою жену в психлечебницу из-за того, что она родила неправильного наследника, потрясла Виджея до глубины души.

— Бедный мальчик, — прошептала Амина, прижав ладонь к губам.

— Как так можно? — возмутился Виджей.

Уайлен пожал плечами со старательно равнодушным видом. Притворялся он гораздо хуже Каза — боль и обида на отца ясно читались в его глазах.

— А еще тот человек назвал Каза вором, — продолжил Виджей, — и… как там было?

— Боссом Бочки, — подсказала Амина.

Уайлен слегка нахмурился и некоторое время колебался, прежде чем ответить:

— Не уверен, что на эту тему должен с вами разговаривать я. Но, с другой стороны, вы всё равно узнаете рано или поздно. Так что — да, это правда. Каз — вор. Причем непревзойденный. Но, — поспешно добавил Уайлен, прежде чем Виджей придумал, что на это сказать, — он честнее многих добропорядочных купцов в этом городе. Все знают, что Каз Бреккер всегда выполняет условия сделки. И никогда не обещает того, чего не может исполнить.

Виджей задумчиво кивнул: тот купец сказал то же самое. И это говорило в пользу мальчика. Виджей не знал, какие обстоятельства заставили Каза пойти по пути преступности — но подозревал, что это случилось не от хорошей жизни, — однако эти обстоятельства не смогли до конца уничтожить в нем всё хорошее.

— Что значит «босс Бочки»? — спросила Амина.

Немного помолчав, Уайлен с явной неохотой ответил:

— Он глава банды. Одной из самых влиятельных в Кеттердаме. И, честное слово, вам лучше поговорить об этом с Инеж. Не говорю: с Казом — поскольку он не самый общительный человек, а кроме того, склонен представлять себя гораздо хуже, чем есть на самом деле.

Виджей посмотрел на Амину, и она кивнула на его безмолвный вопрос. Да, пожалуй, Уайлен прав. Надо поговорить с дочерью. До сих пор они, можно сказать, прятали голову в песок, не желая углубляться в подробности ее жизни в Кеттердаме. Наверное, пришло время перестать скрываться от неизбежного.

— Спасибо, Уайлен, — сказал он. — Мы так и сделаем.

Уайлен кивнул, улыбнувшись с явным облегчением.

* * *

Вечером они пошли встретить Инеж в порт. И оказались не единственными, кому пришла в голову такая мысль. На пристани рядом с Инеж стоял Каз, и они о чем-то разговаривали. Одной рукой он опирался на неизменную трость, а второй держал руку Инеж, переплетя их пальцы. Оба выглядели бесконечно счастливыми. Ну, насколько вообще Каз мог выглядеть счастливым. Все-таки мальчик был слишком мрачным и серьезным для своего возраста. Порой Виджей задавался вопросом, что он пережил, чтобы стать таким.

Тут на какие-то слова Каза Инеж улыбнулась ослепительно солнечной улыбкой и сделала движение, словно хотела его обнять, но в последний момент передумала. Виджей с Аминой к этому моменту подошли достаточно близко, чтобы услышать, как она с чувством сказала:

— Спасибо!

Уголки губ Каза слегка приподнялись, и он пожал плечами:

— Не за что, сокровище моего сердца, — и тут же без перехода добавил: — Добрый вечер, мистер Гафа, миссис Гафа.

Только после этого он повернул голову, чтобы посмотреть на них.

Виджей с Аминой ошеломленно поздоровались в ответ. Видимо, у них были очень выразительные лица, поскольку Инеж тихонько засмеялась.

— Как ты нас услышал? — воскликнул Виджей.

Каз пожал плечами:

— Практика.

— К Казу невозможно подкрасться, — весело заметила Инеж. — Даже у меня ни разу не получилось.

— Кроме того первого раза, — поправил он.

— Кроме того первого раза, — согласилась Инеж, и они несколько мгновений смотрели друг на друга, будто забыв обо всем на свете.

Виджей вздохнул. Он надеялся, разговор с Инеж примирит его с деятельностью Каза, поскольку ясно видел, что она ни за что от него не откажется.

— Инеж, дорогая, нам надо с тобой поговорить, — осторожно произнес он.

По тому, как она напряглась, было заметно, что она сразу поняла, о чем будет разговор. Тем не менее кивнула.

— В таком случае, я вас оставлю, — сказал Каз и уже собирался уходить, когда Инеж схватила его за запястье — там, где его закрывала ткань рубашки.

— Останься, — сказала она.

Каз приподнял бровь, и несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, будто разговаривая без слов. После чего Каз кивнул, и они направились к особняку Уайлена. Виджей с Аминой, переглянувшись, последовали за ними. Умение общаться вот так, без слов, уже многое говорило о существующем между ними взаимопонимании.

 

Вернувшись домой, они устроились в гостиной: Виджей с Аминой на диване, Каз в кресле неподалеку от окна, Инеж на широком подоконнике. Намеренно или случайно они так расположились, но в результате Каз оказался в тени, а фигуру Инеж словно ореолом обрамляло заходящее солнце. Пока Инеж рассказывала о двух годах, проведенных в банде Кеттердама, Каз смотрел в пол, медленно вертя в руках свою трость с головой ворона.

Когда Инеж замолчала, на некоторое время воцарилась немного напряженная тишина. Виджей обдумывал услышанное. Он всё еще был благодарен Казу за то, что он вытащил Инеж из борделя, но ему совсем не нравилось, во что он втянул ее вместо этого. Судя по выражению лица, в голове Амины крутились примерно те же мысли.

— Я понимаю, что я уже не та девочка, которую вы помните, — тихо произнесла Инеж, уставившись на сцепленные на коленях руки. — И вы вправе осуждать то, кем я стала…

— Инеж, дорогая, — горячо перебила ее Амина, — что бы ни случилось, ты останешься нашей дочерью. И мы всегда будем любить тебя.

Инеж с робкой улыбкой подняла взгляд.

— А кроме того, не нам судить то, как ты справилась с выпавшими на твою долю испытаниями, — добавил Виджей и горько добавил: — Ты была всего лишь ребенком, и мы не смогли защитить тебя.

Инеж помотала головой, отрицая их вину. Но Виджей знал, что никогда не простит себя.

— Что касается тебя, Каз, — продолжил он более суровым тоном.

Каз медленно поднял голову и устремил на него абсолютно нечитаемый взгляд темных бездонных глаз. Виджея слегка пробрала дрожь. Эти глаза были слишком старыми для такого юного мальчика.

— Ты ведь понимаешь, что Инеж не место в этом городе?

Каз едва заметно усмехнулся и кивнул:

— Именно поэтому она свободна покинуть Кеттердам и отправиться, куда пожелает.

Точно. Инеж ведь сказала, что он оплатил ее контракт. И купил ей корабль. Виджея раздирали противоречивые чувства. Каз любил Инеж — достаточно сильно, чтобы заботиться о ее желаниях больше, чем о собственных. Но…

— Какая жизнь ждет ее с тобой? — с вызовом спросила Амина, словно прочитав его мысли.

— Мама! — возмутилась Инеж.

Но Каз, вместо того чтобы спорить и что-то доказывать, как ожидал Виджей, невозмутимо заявил:

— Полностью с вами согласен. Инеж заслуживает гораздо большего, чем могу ей дать я.

— Каз! — в глазах Инеж, устремленных на него, вспыхнула горючая смесь эмоций. — Не начинай опять!

Виджею вспомнился случайно услышанный недавно разговор, который теперь обрел для него гораздо больший смысл. Не обратив на нее внимания, Каз продолжил, глядя прямо на Виджея и Амину:

— Но речь здесь не о том, чего хочу я, или чего хотите вы, а о том, чего хочет Инеж. Если она захочет уплыть отсюда и навсегда забыть Кеттердам, я не стану ее удерживать. Если она захочет вернуться, я буду ее ждать. Если она встретит кого-то… более достойного, я отойду в сторону, — Инеж издала протестующее восклицание, но Каз без паузы заключил тоном, в котором явственно зазвучала опасность: — Но, если она захочет быть со мной, никто не встанет между нами.

Инеж решительно кивнула на это заявление и бесшумно соскользнула с подоконника, чтобы устроиться на подлокотнике его кресла, после чего посмотрела на родителей с вызовом.

Виджей вздохнул. Убеждать в чем-то Инеж — дело бесполезное. Он видел это с первого взгляда. Стрела ее сердца давно и прочно нацелилась на Каза. Да и не очень-то хотелось, если честно. Потому что столь же ясно он видел, что Каз будет заботиться о ней и защищать до последнего вздоха. А то, что он вел не совсем добропорядочный образ жизни… Что ж, наверное, они могут с этим смириться.

Впрочем, он не мог отказать себе в удовольствии подвергнуть потенциального зятя последнему испытанию.

— Скажи-ка, Каз, — спросил Виджей, — какой любимый цветок Инеж?

Каз приподнял бровь:

— Это какой-то тест?

Инеж хихикнула и кивнула. Несколько мгновений Каз смотрел на нее, а потом снова повернулся к Виджею.

— Человек не очень внимательный, сказал бы, что герань, — медленно произнес Каз. — Это ваш любимый цветок, миссис Гафа. И Инеж любит герань, потому что здесь, в чужой стране, она была ниточкой, которая связывала ее с вами, с семьей.

Инеж согласно покивала. Амина одобрительно улыбнулась. Виджей должен был признать, что впечатлен. Каз же продолжил:

— Но на самом деле, больше всего Инеж любит фиалки.

— Откуда ты знаешь? — удивленно воскликнула Инеж.

— Ты не единственная, кто умеет собирать секреты, мой Призрак, — с откровенно самодовольным выражением заявил Каз.

Инеж тихо засмеялась, покачав головой. На мгновение в темных глазах Каза, обращенных на Инеж вспыхнуло такое выражение, словно ее смех — самый прекрасный звук, что он когда-либо слышал, и он упивается им.

Виджей обменялся с Аминой удовлетворенным взглядом. Всё же Инеж сделала правильный выбор.

* * *

Виджей старался не задумываться о том, какой след в душе Инеж оставило ее рабство в борделе. Потому что, когда его мысли задерживались на этом, он чувствовал, что начинает сходить с ума. Сейчас Инеж была явно довольна жизнью, открывшимися перед ней перспективами, воодушевлена своей миссией. Она была счастлива.

Однако однажды ему пришлось увидеть своими глазами, насколько серьезные раны скрывала Инеж.

Это случилось незадолго до их отъезда из Кеттердама. Они все собрались в гостиной дома Уайлена, который устроил нечто вроде прощальных посиделок. Амина решила угостить друзей Инеж собственноручно приготовленным пирогом. Виджей с Инеж обменялись предвкушающими взглядами. Стряпня Амины имела тенденцию покорять сердца людей. А пироги удавались ей особенно.

Виджей не заметил того мгновения, когда всё пошло наперекосяк. Вот Амина вошла в гостиную, неся на подносе аппетитный пирог, от которого комнату заполнил густой запах ванили. Джеспер с Уайленом чуть ли не облизнулись, и Виджей весело улыбнулся жене.

— Инеж? — вдруг прозвучал хриплый голос Каза, и в нем явственно слышалось напряженное беспокойство.

Виджей резко повернулся к дочери, успев заметить, как Амина поспешно поставила пирог на стол, чтобы в свою очередь броситься к ней. Инеж застыла на своем стуле, будто внезапно превратилась в статую. Ее лицо побледнело, а расширившиеся глаза уставились в пространство, явно ничего не видя.

Амина не успела сделать и пары шагов, когда Каз уже был рядом с Инеж. Он опустился рядом с ней на колени, однако не прикасаясь.

— Инеж, — продолжал звать он. — Инеж, посмотри на меня. Скажи, что не так?

Она медленно моргнула, и взгляд по-прежнему расширившихся глаз обратился на него.

— Ваниль, — едва слышно прошептала она.

— Унесите пирог немедленно, — резко велел Каз. — Джеспер, открой окно.

Уайлен и Джеспер тут же подорвались выполнять его распоряжения. Тогда как Виджей с Аминой растерянно стояли, не понимая, что происходит. Внимание Каза тут же вернулось к Инеж.

— Дыши, Инеж. Всё хорошо. Ты в безопасности. Я убью любого, кто посмеет тронуть тебя. Ты сама можешь убить любого, кто посмеет тронуть тебя.

На этих словах губы Инеж едва заметно дрогнули, и ее взгляд стал более сфокусированным.

— Каз, — выдохнула она с таким выражением, словно он был ее последним оплотом.

А в следующее мгновение она соскользнула со стула на пол, чтобы крепко обнять Каза, уткнувшись лицом ему в грудь. Она заметно дрожала и, кажется, плакала. Виджея пробрала дрожь, хотя он по-прежнему не понимал, что происходит.

Каз замер на мгновение, всё его тело напряглось, как натянутая струна, но потом он осторожно обнял Инеж и продолжал что-то шептать ей на ухо. Она постепенно перестала дрожать, ее тело расслабилось, и она глубоко втянула воздух, будто пытаясь заполнить свое обоняние запахом Каза — заменить им запах ванили? Который благодаря раскрытому нараспашку окну уже почти выветрился.

И тут Инеж заговорила. Говорила она тихо, явно только для Каза, но к этому моменту Виджей стоял достаточно близко, чтобы услышать. И его душу охватил ужас.

— Помнишь, я говорила про клиента, который видел меня в Равке на представлении и узнал меня? От него пахло ванилью.

Челюсть Каза сжалась, и на ней заиграли желваки. Однако его руки продолжали обнимать Инеж мягко и бережно, словно она была хрустальная.

— Он будет умолять о смерти, — мрачно пообещал он.

Всхлипнув в последний раз, она немного отстранилась:

— Извини, что так налетела на тебя. Ты как?

Каз невесело усмехнулся:

— Это я должен спрашивать у тебя.

Инеж слегка нахмурилась:

— Ты понял, о чем я.

Каз покачал головой:

— Всё хорошо со мной.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом Инеж встала и подала руку Казу, чтобы помочь ему подняться. Он слегка поморщился — в таком положении больная нога наверняка причиняла ему немалый дискомфорт.

— Инеж, meja, — позвала Амина, всего на мгновение опередив Виджея. — Что…

Она не закончила вопрос, но всё и так было понятно. Инеж покачала головой:

— Можно я не буду рассказывать вам об этом?

— Конечно, дорогая, — согласился Виджей.

Суть он уловил, а услышать подробности не рвался. Но где-то под ужасом и болью от того, что пришлось пережить его дорогой девочке, утвердилась убежденность, что он со спокойным сердцем может доверить ее Казу.

Даже если он не пришел в порт проводить ее, когда «Призрак» отправился в свое первое плавание. Инеж ни капли не выглядела разочарованной — только грустной. Виджей сильно подозревал, что они попрощались заранее, вдали от лишних глаз.