Не зарастет на сердце рана (гет)

Примечания:

Или часть, гле заклятие Эстер спустя столетия слабеет и даёт осечку.

Вопросы крови — самые сложные вопросы в мире!

Михаил Булгаков. «Мастер и Маргарита»

Елена не думала, что в ближайшее время смогла бы найти в себе силы лечь спать в маминой своей комнате или даже переступить её порог. Стоило только подумать о подобном, как невидимая рука сжимала её горло, лишая воли и кислорода. Нура не просила её об этом и ничего не сказала, когда Елена устроилась на диване в гостиной, даже принесла ей массажную подушку. Она спасала её каждое утро, когда шея затекала и спина отдавала простреливающей болью прямо в голову.

Елене хотелось думать, что это такой способ Нуры извиниться за вскрытие свежих ран, но она не хотела обманываться. Нура прекрасно знала, что делала и ни о чём не жалела. Это всё ещё злило её временами. Просто вспыхивало при случайном взгляде. Мимолетная искра, больше напоминающая микровзрыв.

Нура расколола что-то в Елене. Тщательно возводимая после похорон броня пошла толстыми трещинами, и заделать их уже не представлялось возможным. Через них просачивалась отвратительная и разрушительная в своей правдивости реальность. Елена не хотела её помнить, она просто не знала, как жить с постоянным напоминанием о самом ужасном дне в жизни.

Елена была не против, если бы Агент Джей щёлкнул своим чудо-прибором и создал сладкую и привлекательную картинку, где Елене не приходилось проходить через всё это. Она не могла простить себе эти эгоистичных мыслей, но порой ей так хотелось, чтобы всё кончилось. Боль ушла, воспоминания притупились, жизнь вернулась в прежнее русло. Никто бы больше не смотрел на неё с дешевым сочувствием и снисхождением.

Всё было бы, как раньше.

Всё никогда не будет, как раньше. И знание этого не облегчало страдания.

Елена подорвалась от очередного кошмара в 5:37 и с некой самоиронией решила, что сон — это просто социальный конструкт. Трещины на потолке образовывали нечеткий узор, и свет от торшера играл с её зрением злую шутку, удлиняя тени и превращая тьму во вместилище маленьких монстров. Елена считала даже их. Это помогало миру оставаться чётким.

Всё чаще она вспоминала ту ночную вспышку. Ярость, боль, гнев и странный незнакомец. Мужчина не кричал, не ругался, хотя она разбила его машину. И пусть он запомнился ей нечётко и смутно — Елена всё равно была уверена, что у него карие глаза. Глубокие, завораживающие.

У Елены глаза тоже были карими, а мама всегда сравнивала их цвет с горячим шоколадом, с рождественским какао или печеньем, которое они пекли на день благодарения. Глаза незнакомца напоминали Елене бурбон. Тяжёлая, початая бутылка такого стояла в отцовском баре. Он пил его по праздникам, пока мама немного снисходительно цедила красное вино.

Эти воспоминания всё ещё вызывали укол боли, но больше не были такими удушающими. Возможно, Елена была просто немного пьяна?

Кто-то постучал в дверь в 5:58, и Елена была достаточно разбита и рассеяна, чтобы просто открыть, не спрашивая, кто это.

Мужчина, с глазами цвета бурбона стоял перед ней. Елена проморгалась, пытаясь развеять морок, и даже закрыла и снова открыла дверь. Она наконец-то смогла разглядеть его в бледных рассветных лучах.

Весной всегда так было, свет пробивался утром беловатый и мутный, и всё вокруг казалось таким замыленным, что чёрный костюм мужчины выглядел слишком резко и ярко на этом фоне. Он выделялся. Елена снова вернулась мыслями к бурбону. Мужчина выглядел просто безупречно, идеально, даже если казалось, что он был соткан из тьмы.

Она неожиданно залилась краской, вспоминая, что стояла перед ним босиком, в одной пижаме, вся растрепанная, заплаканная и еще более невыспавшиеся без косметики. Мужчина, впрочем, был достаточно воспитан, чтобы никак не показать, что он что-то заметил. Его взгляд оставался всё таким же спокойным.

— Прощу прощение за раннее вторжение, — его глубокий голос был таким же, как в её воспоминаниях. — Нура сказала, что я могу прийти.

— Шесть утра, Майклсон! — прошипела Нура, спускаясь по лестнице и на ходу завязывая халат. — Это что, месть за сигнализацию? Где же твоя хвалёная вежливость?

Женщина уверенно прошла вперёд, отодвигая Елену от двери и веля ей уйти кивком головы. Елена опешила на секунду от такого напора, но пробежавший сквозняк услужливо ей напомнил, как она сейчас выглядела, и она поспешила скрыться наверху.

— Точное время не было оговорено, и я принёс извинения, — невозмутимо пожал плечами Элайджа.

Да, это была маленькая месть. Это определённо не было достойно его, но он ничего не мог поделать с этим порывом. Элайджа не хотел по-настоящему злить сильную и опасную ведьму, но насладиться этим моментом всё равно хотел. У него на руках были все козыри. Единственное, что его сдерживало — это нежелание быть похожим на брата.

— Не пригласишь? — спросил он, всё ещё наслаждаясь чужой злостью.

— На чай? Только с вербеной, — оскалилась Нура.

Она поправила свои волосы лёгким взмахом руки и прислонилась к дверному косяку. Небольшая часть её тела выходила за границы барьера. Это было явной демонстрацией и предупреждением: Нура не боялась его — не на собственной территории, не на земле своих предков, где всё дышало магией и было наполнено памятью о её ковене. Элайджа не был дураком, чтобы нападать на ведьму в её доме. Возможно, даже Никлаусу не удалось бы противостоять гневу всех её предков. Вернее сказать, их предков.

Нура Кристенсен-Гилберт, была потомком сестры его матери. Было в какой-то степени очаровательно и иронично, что дороги снова и снова сводили всех их в «стране за морем».

— Прогуляемся? — предложил он с вежливой улыбкой и протянул ей руку, приглашая.

Нура гордо проигнорировала это и прошла мимо него, не теряя чувства собственного достоинства и превосходства даже в белых, пушистых тапочках. Глядя на это, Элайджа против воли вспомнил Ребекку и горько улыбнулся, стараясь не думать о том, где сейчас его взбалмошная сестра.

Он последовал за ведьмой, позволяя ей привести его на задний двор, скрыться за цветущими кустами сирени и пройти по выложенной из камней дорожке. Элайджа знал, это всё ещё её владения, а этим камням было лет не меньше, чем ему самому. Это ощущение фантомной тяжести на плечах напоминало ему каждую секунду о поколениях ведьм, стоящих за спиной Нуры и следящих за каждым его движением.

— Надеюсь ты пришёл ко мне не из родственной сентиментальности? — спросила Нура, наконец разворачиваясь и смотря на него с легкой тенью любопытства; но настороженно, готовая в любой момент устроить ему аневризму.

— Скорей из-за общей крови, — честно ответил Элайджа.

Если одна ведьма наложила заклятье, то её прямой потомок с куда большей вероятностью смог бы снять его, чем любая другая ведьма. Кровь. Даже среди ведьм она значила слишком много. Элайджа находил это ироничным, потому что ведьмы в большинстве своём либо ненавидели вампиров, либо не желали иметь с ними дел. Ещё более ироничным это делало то, что именно одна из них и породила вампиров. Воистину ведьмы обладали великой властью, но явно не любили признавать свои ошибки.

— Я слушаю тебя, — Нура выгнула бровь.

Теперь ей было интересно, как всякий раз, когда он приносил ей очередную магическую головоломку. Этим она напоминала ему Финна, который также любил решать логические задачки и разгадывать загадки. Если магия была связана с родословной, то это по крайней мере было нетривиальное заклятье поиска очередного Майклсона.

Не поймите Нуру неправильно. Она любила своё маленькое и уютное захолустье. Её предки жили здесь поколениям, оставив ей силу вышвырнуть любого заезжего вампира или оборотня, как уличную шавку. Это был её дом, тихая гавань и крепость в одном флаконе, но… Иногда здесь было чертовски тихо и спокойно! А весь этот магический потенциал требовал какого-то выхода и реализации.

— Мать наложила на меня какое-то заклятие. Я хочу, чтобы ты его сняла, — ответил Элайджа.

— Не хочу показаться бестактной, но я точно говорю с тем братом? — Нура посмотрела на него с легким снисхождением, и это вызвало в нём вспышку раздражения.

Иногда эта ведьма позволяла себе слишком много, Элайдже пришлось напомнить себе о том, что другой такой у него просто не было.

— Я не шучу.

Нура перестала издеваться и стала резко серьезной. Когда она думала о бесконечных вариантах развития будущего, то не ожидала встретить подобный. Ещё один Майклсон, ещё одно проклятие от дорогой мамочки. Масштаб мог быть любым, но последствия определенно будут далеко идущими.

— И я должна тебе помочь, потому что? — Нура выразительно на него посмотрела, помня главное правило живой хорошей ведьмы: никогда не помогай вампиру бесплатно.

— Например, я не сообщу своему дорогому брату, что где-то в Айдахо есть двойник, — язвительно предложил Элайджа.

Взаимное бросание друг в друга кольями было их семейной чертой.

— Ты мог сделать это в любой момент, но что-то я не вижу твоего братца-психопата на своём пороге, — фыркнула Нура, едва заметно морщась.

— Которого из? — уточнил Элайджа.

Нура тихо рассмеялась, прикрывая на секунду глаза и сосредотачиваясь на бурлящей вокруг магии. Это была хорошая сделка, но этого было мало. Элайджа хотел, чтобы она разобралась с проклятьем Эстер. Откровенно говоря, Нура считала её никудышной ведьмой, которая хотела защиты, а породила целое проклятье. Ни о чем хорошем это не говорило. Ещё одно заклятье не могло принести с собой ничего кроме новых проблем. А Нуре нужно было позаботиться о двух подростках, застрявших на разных стадиях принятия смерти своих родителей. Иными словами — Элайджа предлагал крайне мало, а пришёл крайне не вовремя.

— Этого мало, Элайджа. Даже с учётом того, что я не желаю Елене подобной участи, она всё равно рано или поздно встретит Никлауса. Благодаря твоей матери — такова её судьба, — Нура пожала плечами, холодно и расчётливо понимая и принимая эту жестокую правду.

Двойникам было суждено притягиваться к проклятью, порождённому их кровью. Все двойники рано или поздно встречали на своём пути вампиров, а затем и самого Никлауса. Всё, что могла дать Нура, — это отсрочку неизбежного.

— Те, чьи судьбы связаны магией и кровью… — Нура тяжело посмотрела на Элайджу.

— Ты сама сказала, что у этого ребёнка есть шанс, — полувопросительно, полуутвердительно заметил Элайджа.

— Да, — кивнула Нура. — Я не знаю, чему уже верить. В этом и проблема.

Она и сама уже не была ни в чём уверена. Будущее Елены было слишком размытым, с той самой ночи, как она ответила на звонок из службы опеки, всё покатилось в тартарары. Ничего больше не было определено, а её вера в основные законы природы и судьбы пошатнулась.

Нура глубоко вздохнула, понимая, что они отдалились от темы. Она не желала вываливать на Элайджу свои сомнения не только потому, что это ранило её гордость, но и потому, что не могла доверять ему в полной мере.

— Ты подпишешь чек и оставишь пустым поле суммы, — добавила к их договору Нура, сложив руки на груди. — В мои расходы раньше не вписывались двое вечно голодных и растущих подростков.

— Хорошо, — тут же согласился Элайджа.

Это было самой простой частью сделки.

— Мне понадобятся подробности и, возможно, что-то побольше моей книги заклинаний.

— У меня есть книга заклинаний одного из твоих предков, достаточно близкого по времени к Далии.

— Это хорошо, — Нура впервые улыбнулась ему искренне, думая о том, сколько знаний и секретов может хранить эта книга. — Полагаю, мне может понадобиться твоя помощь с древнескандинавским или ты уже занялся её переводом?

— Я… — Элайджа на секунду замялся, и Нура удивлённо посмотрела на него. — Книга не открылась мне. Другой ведьме тоже.

Нура неожиданно рассмеялась:

— Это семейное дело, я полагаю?

— Да.

— А теперь о подробностях.

— Прямо сейчас? — Элайджа выгнул бровь, окидывая её красноречивым взглядом.

— Ты имеешь что-то против моих тапочек? — спросила Нура, демонстративно поднимая ногу, чтобы показать ему свои пушистые, похожие на облачко тапочки на толстой подошве… с облачками.

Она явно издевалась.

Элайджа закатил глаза, думая, что они с Колом нашли бы общий язык. Или разрушили бы мир. Одно из двух.

— Недавно мне начал сниться один и тот же сон. Каждую ночь, — не стал дальше спорить Элайджа. — Повсюду кровь, потом я вижу лес и силуэт женщины. Рывок и я стою на коленях перед своей матерью. Всё. Каждую ночь. Одно и тоже.

— Не густо, — Нура нахмурилась, начиная тихо рассуждать, — но в точности одинаковые до каждой детали сны — это ненормально даже для обычных людей. Выглядит так, будто заклятье памяти рушиться и ты начинаешь вспоминать фрагменты. В конце концов, даже вампирское внушение можно побороть и частично вернуть воспоминания тоже. Не все заклятья с годами крепнут. Некоторые постигает эрозия, если использовать самые близкие для твоего понимания метафоры. К тому же, если колдовала действительно твоя мать…

Нура позволила сомнению проскользнуть в свой голос. Она никогда не скрывала от Элайджи своего мнения относительно магических способностей Эстер. Куда больше Нуру интересовали Далия и Айна. Вот уж за чьи книги заклятий она отдала бы многое.

— Хорошо. Мы договорились, при условии, что ты дашь слово, что не навредишь Джереми или Елене, Элайджа, — Нура внимательно на него посмотрела, напряжённо ожидая ответа.

Ей бы определённо хватило сил, чтобы вышвырнуть его отсюда, но что делать дальше представлялось смутно. Она бы не смогла поручиться даже за собственную жизнь.

— Пока я нахожусь здесь, и ты помогаешь мне с этим делом, я обещаю, что никоим образом не наврежу Елене и Джереми, — кивнул Элайджа. — У тебя есть моё слово.

Такая формулировка её не очень устраивала, но Нура понимала, что не могла рассчитывать на большее и уже сделала для этих детей всё, что могла. Её на секунду пронзила паническая мысль от того, в каком порядке он упомянул юных Гилбертов. Обычно он просто цитировал её.

— Ты ведь не видишь в ней Татию или Кэтрин? — почти прошипела она, чувствуя подступающую изнутри злость.

Магия вокруг неё сгустилась, и Элайджа ощутил давление на плечи, потяжелевший воздух и невидимую руку на горле. На этой земле настроение Нуры определяло поведение магии. Элайджа никогда не заблуждался о том, какой нрав был у этой ветви его семьи. Особенно, когда дело касалось семьи. От правильного ответа сейчас зависело многое. И стоило ему соврать, как вся эта магия обратилась бы против него.

— Нет, — он покачал головой. — К тому же, они совсем не похожи.

Нура фыркнула. Не похожи? Что ж, пока она могла опустить эту ситуацию. Были дела поважнее.

— Приходи днём, после обеда. Если ничего не случится — я буду свободна, попробую открыть книгу.

— Хорошо. До встречи.

Нура кивнула на прощанье, но его уже там не было. Она тяжело вздохнула и потёрла лицо руками, чувствуя свалившуюся ей на плечи тяжесть. Помощь вампирам никогда не оборачивалась чем-то хорошим. Ей стоило подготовиться к сегодняшней встрече. Предчувствие кричало, что ничего не пойдёт так, как ей хотелось бы.

Примечания:

Возможно я случайно добавила её раньше времени. Сори