Одной зимней ночью (джен)

Есть несколько типов охотников на чудовищ. Первые — это копейщики, охотники с рогатинами, специальными копьями для охоты на крупного зверя. Ловкие и юркие противники, и, как будто этого мало, одного такого охотника сопровождает пара здоровых волкодавов, специально натасканных на охоту на чудовищ — стоит зазеваться и подпустить их близко, как на вас живого места не останется, всё искусают и оторвут. А чуть позже копейщик добьёт вас, если, конечно же, от вас что-то осталось после мощных челюстей волкодавов.

Второй тип — топористы. Как правила, сильны и выносливы, обладают массивным топором, лезвием которого даже можно блокировать атаки — не все, но большинство. В бою с ними требуется соблюдать осторожность и тактику «ударил-убежал», ибо, если вы словите ответку, вам мало не покажется — один сокрушительный удар их топора, и перелом костей вкупе с глубокой рубящей раной вам обеспечены — и это если вам повезёт. В худшем случае топорист просто разрубит вас от плеча до копчика.

Третий тип — мечники. И с ними не проще, так как все они амбидекстеры и могут грамотно махать мечами в каждой руке, как и блокируя атаки, так и сами атакуя. Ловкие и быстрые, зачастую не гнушающиеся использовать разнообразные бомбы и порошки.

Но есть в них один существенный изъян, определяющий всю стратегию битвы с ними — все они без щита. Правильно, зачем брать в охоту на зверя щит? Он будет только мешаться. Но если их противником будет человек, достаточно подвергнуть их длительному обстрелу из лука или арбалета или подавить большим количеством бомб — правда, после этого придётся добивать их, так как все охотники имеют слабые способности к магии и могут изрядно попортить крови, кастуя барьер или исцеление.

* * *

Умолчу о запахе в канализации, скажу лишь то, что он есть. Поменяв маску с маски странника на маску новумского стрелка, я спустился по длинной металлической лестнице, скрипящей, как столетняя рухлядь, и аварийно приземлился, спрыгнув с лестницы на половине пути, когда она начала шататься и крениться.

Вовремя.

Скрипя и безбожно громко стеная уставшим металлом, лестница рухнула вниз. Я отшатнулся, быстро прикрываясь рукой в широком рукаве плаще от потока нечистот, брызнувших от падения лестницы. Опустив и отряхнув руку, я оглядел измятую металлическую лестницу, упавшую посередине канализационного тоннеля, и кинул взгляд вверх.

Что же… Путь назад отрезан. У меня есть два-три часа до отката времени.

Я бесшумно вытащил саблю, снимая другой рукой со спины щит — в узком пространстве стабильность и дополнительная защита мне не повредит, — и направился наугад, ориентируясь больше на отсутствие шума. Ведь по словам Бриктиуса, тот охотник устроил в канализации резню, а мёртвые, как известно, молчат.

Если рядом нет некромантов.

Я фыркнул — сомневаюсь, что в этом нарисованном мире есть маг, способный поднимать мёртвых, даруя им подобие жизни.

Смрад помоев окружал меня, когда я шёл по краям тоннелей канализации, постепенно выцепляя адаптировавшимся ко тьме зрением следы пребывания здесь охотника. Истерзанные тела огромных, обезображенных чумой крыс с облезшей шерстью плавали на поверхности реки нечистот, иногда среди них я видел изрубленные, искромсанные трупы гипертрофированных истощённо-худых волков — их изуродованные, вызвавшие бы у обычного человека оторопь тела распространяли тошнотворные зловония. Похоже, кое у кого пунктик на чудовищ — я впервые видел, чтобы чудовища были так убиты с особой жестокостью. А на стенах канализации я всё чаще стал замечать зарубки, оставленные от удара массивным клинковым оружием — охотник промахивался.

Когда смутный источник света замаячил в боковом тоннеле, я сбавил скорость, меняя шаг с быстрого на стелющийся, подходя всё ближе и ближе, в конце концов выйдя в большой зал, своды которого терялись во тьме. Весь пол был усеян изрубленными телами, взгромоздившимися друг на друга, чёрная кровь мелкими ручейками стекала с них, соединяясь друг с другом, образуя один поток и сливаясь в поток нечистот у начала зала. А в центре произошедшей резни ритмично поднимала и опускала массивный топор кукла в целёхоньком кожаном плаще, испачканном вязкой кровью, с широкополой шляпой на голове.

Услышав мои шаги — в подобных условиях скрыть своё присутствие сложно, — охотник поднял голову, перестав взмахивать орудием, кромсая труп чудовища, и на меня взглянули пара алых, словно тлеющие угольки, глаз.

 — Чудовища… — прохрипел он. — Они везде.

Я опасливым взглядом смерил боевой топор в его руке. Опасное оружие, в умелых руках превращающееся в смертельно опасное, а такими являются все охотники. В их руках каждая частичка инерции топора преобразуется в чистую убойную мощь, крушащую даже камни, что уж говорить о слабой плоти.

 — И ты… — он поднял топор, указывая им на меня. — Однажды станешь чудовищем.

Он побежал на меня, замахиваясь топором. Я отпрыгнул, наблюдая, как острое лезвие блеснуло в тусклом свете фонаря на его поясе и с грохотом опустилось на пол, разламывая камень, брызнувший каменными осколками.

Попадать под подобный удар не стоит — костей потом не соберёшь.

Я нырнул под его замах и собрался полоснуть саблей, но сумел лишь поднять щит, защищаясь от мощного удара топора, который он виртуозно крутанул в своей руке. В руку ударила неслабая отдача, и она частично онемела. Я снова разорвал дистанцию, вгоняя саблю в ножны и освободившейся рукой раскидывая бомбы — зал тряхнуло от сильного взрыва, а с потолка посыпалась пыль. Всё заволокло огнём, и мне пришлось отскочить, чтобы не быть обожжённым им… А когда огонь рассеялся, то моему взору предстал абсолютно целый охотник, окутанный мерцающим барьером щита, который стремительно покрывался трещинами и через мгновение распался, рассыпавшись невесомой пылью. Тяжело дыша, он встал с колена, крепко стиснув металлическую рукоять боевого топора.

Пропустить такой шанс я не мог — вот он, вымотанный противник передо мной. Я сорвался с места, хватая саблю и осыпая его градом атак. Большую часть ударов он отразил массивным лезвием топора, с каждым парированием заставляя меня усиливать свою позицию, чтобы не впадать в краткосрочные замедление от мощи собственных атак. Но стойкость покинула охотника, и я, подпитываемый силой зверя, наконец заставил боевой топор дрогнуть и нанёс пинок по нему, отбрасывая его. Не теряя ни секунды, я подбежал к встающему охотнику и мощным ударом щита выбил топор у него из рук.

Отлично.

Я вонзил клинок в левую часть груди, круша кристалл души. Захрипев, охотник повис на мече, пытаясь соскользнуть с него, но всё уже было предрешено. Когда агония прекратилась, я сбросил труп охотника на пол, шумно переводя дух — использование силы чудовища всегда берёт плату.

Победа?..

Зря радовался — мирно лежавшая кукла окуталась ржаво-тёмными пятнами, исходящими чёрным дымом, и поднялась, пошатываясь и согнувшись. Обхватив рукоять топора, охотник разогнулся и с рёвом изголодавшегося зверя понёсся на меня. Я отскочил по широкой дуге, норовя зайти ему за спину, но охотник, словно приобретя звериную ловкость, успел развернуться и взмахнуть топором, опуская его на меня. Откатился и совершил рывок в сторону, избегая понёсшегося на меня тарана; опустив топор, высекая им из пола искры, он вдруг резво побежал на меня. Успел пару раз полоснуть его вдогонку, прежде чем он повернулся и вскинул руку с топором, нанося подбрасывающий горизонтальный удар снизу вверх. Не сумев уйти, я ощутил, как меня откинули, бросая в завал тел чудовищ; нервы обожгла боль от переломанной руки — именно на щит я принял эту атаку, плюс свою роль сыграло неудобное для защиты положение. Что же, надо запомнить, что эти удары опасны. Откатился снова, уходя от атаки с прыжка, вкладывая меч в ножны и хлебнув эликсир исцеления. Метко бросив пустой сосуд в охотника, на миг замедляя его, я положил единственную рабочую руку на рукоять сабли и мягким шагом двинулся по кругу от него.

Йайдзюцу — это техника мгновенного извлечения меча с последующей молниеносной атакой. В этой технике есть большой потенциал, который я на заре своей жизни в этом мире смог реализовать отчасти и лишь недавно раскрыл полностью.

Внимательно следя за беснующимся охотником, размахивающим топором, я старался подобрать чёткий тайминг, и когда он замер на несколько мгновений, восстанавливаясь после проведённого комбо, я обнажил меч, покрывая его гневно трещащими молниями, и взмахнул саблей. Два удара, не более, а потом отскок. Дыша словно загнанная лошадь, я вернул меч в ножны и подошёл к упавшему на пол охотнику. Пинком перевернув его, я увидел, что правая рука отрублена у локтевого сустава, а шея рассечена.

Вот теперь точно победа. И не надо третьей фазы — это было бы чересчур. Немного подождав, приходя в себя, я обыскал охотника и нашёл в нагрудном кармане его пальто небольшой блокнот.

«Когда нижний Сомниум пал, а церковь закрыла все ворота, я думал только о ней. Терзаемый тревогой, я воспользовался секретным ходом и пустился в бег, распугивая все лезущих монстров огнём факела. Но было поздно — она умерла…»

Дальнейшее прочтение не представлялось возможным — впитавшаяся кровь чудовищ запачкала дальнейшие страницы. Забросив блокнот в инвентарь, я снял с его шеи медальон — ничего необычного, просто подарок дочери — и задумчиво спросил у того, кого убил.

 — Зачем же ты полез в нижний город? Почтить память о ней?.. Или ты стремился к смерти? — когда-то, когда я потерял верных друзей, я хотел умереть, не вынося вины от того, что я выжил, а они нет. Неужели у него тоже было подобное желание?

Спалив его тело — оставлять труп охотника хоть как-нибудь не захороненным мне показалось неправильным, я направился на выход.

Больше здесь делать было нечего.

* * *

 — Вы нашли папу?

Она обрадовалась, когда я пришёл, и в первую очередь задала вопрос о своём отце. Вертя медальон между пальцев, я не мог решить, что сказать ей: солгать и оставить в блаженном неведении или сказать всё как есть и причинить ей боль.

Тяжелый выбор между спасительной ложью и горькой правдой.

Что я выберу?..

Я поднял голову, стукаясь об стенку, к которой я прислонился. Шёл снег, ветер выл, остужая моё пылающее лицо.

Молчание затягивалось.

 — Да, — казалось бы спустя вечность смог я выдавить из себя. — Я нашёл его.

Я постучал в окно и передал ей предварительно очищенный от крови медальон.

Она приглушённо ахнула, забыв закрыть окно. Раздались глухие рыдания, и я начал крыть себя матом из-за этого.

Что мне стоило солгать?..

 — Эй, — я растерянно позвал её. — Окно-то закрой, простудишься.

Я осознавал, что она кукла, но мне просто хотелось отвлечь её. Удалось — она смолкла, и некоторое время было слышно только тяжелое дыхание.

 — С-спасибо вам, — сказала она, и её рука высунулась из окна. — Примите это в знак благодарности.

Я безропотно взял с её ладони засушенный цветок ярко-белого цвета.