Пробуждение (джен)

Мне стоило большого труда организовать эту встречу, но я справился. Коннор Маклауд, живущий чуть больше пятисот лет был весьма интересной личностью и сам по себе, но гораздо больше меня интересовал его наставник, Хуан Санчес Вилья-Лобос Рамирес. Я и самому себе не мог толком объяснить почему так сильно им заинтересовался. Просто какое-то внутреннее ощущение на уровне подсознания, что-ли. Я не очень-то надеялся, что мне удастся подпоить Коннора, когда ставил на стол несколько бутылок моего любимого сбитня "Золотой шмель", но, как ни странно, это сработало. Может, свою роль сыграло то, что я пил с ним наравне, а он не желал ударить в грязь лицом перед каким-то мальчишкой. За себя я не боялся. Давно заметил, что даже начав хмелеть, всегда сохраняю трезвым рассудок. А вот Коннор, расслабившись, себя полностью отпустил и рассказывал об учителе с удовольствием. Думаю, он и сам не заметил, когда начал говорить лишнее, ведь пить мы всё это время не переставали. Хотя отреагируй я на этот рассказ так, как должно было отреагировать большинство нормальных людей, он возможно, быстро бы опомнился, но я сделал вид, что всё так и надо и это прокатило. А послушать было что. Я сделал стойку — мысленно, конечно — когда он в подробностях рассказал, как умер его друг и учитель. Нет, сама смерть была вполне обычной. Вот только настораживала фраза, сказанная им. Она звучала примерно как: "Когда я тебе понадоблюсь, позови меня". Поэтому когда Коннор рассказал о том, как он всё же воспользовался этим шансом и позвал своего друга... В будущее, которого в нашем мире не существовало, я сделал лицо ещё более невозмутимым, чем оно было до того. И нет, я уверен, что это были не байки много выпившего человека, решившего пошутить над собутыльником. Смертью друзей не шутят, даже если эти друзья бессмертные. А уж речь Рамиреса, произнесённая им перед тем, как он умер во второй раз и вовсе добавила пищи для размышлений. Впрочем, даже это было не самым удивительным в его рассказе. Дальше последовала череда историй о нескольких жизнях с разной концовкой и финальный рассказ, как он пожертвовал собой, вынудив своего родича убить его, когда они сражались с последним бессмертным.

— Нехорошо это, — помотал я головой, — нельзя так с друзьями поступать. Как он с этим жить будет?

Похоже моя фраза всё-таки отрезвила Маклауда, поскольку он быстро свернул разговор на более безобидную тему, а затем и вовсе отправился спать, сказав напоследок, что со мной интересно пить, так как я не вырубаюсь после третьего стакана.

Наутро я сделал морду кирпичом, никак не показывая, что вчера услышал что-то необычное. Коннор время от времени бросал на меня испытывающие взгляды, но тему вчерашних посиделок не поднимал. Я сказал, что буду рад видеть его у себя в любое время, пока он гостит в нашем городе и вообще пусть заходит каждый раз, как будет появляться здесь проездом.

А после его ухода собрал мозг в кучку и начал подводить итог ночной беседы.

Вывод первый: надо тренироваться достоверно изображать смерть. Вывести это на уровень рефлексов. А то так придёшь в себя в морге на глазах у десятка свидетелей и прощай конспирация. Мысль о том, что это возможно, пришла в голову когда Коннор рассказывал о том, как Рамирес скинул его в реку, и он в течении продолжительного времени провёл под водой, не испытывая даже тех затруднений, что были у Ихтиандра. Если можно неограниченное количество времени провести под водой, то уж просто отключить дыхание и вовсе не проблема.

Вывод второй: бессмертные могут перемещаться между мирами и возможно не только параллельными. Активацией перемещения служит окончательная смерть. Возможно. Хотя осознавая себя и свои возможности, можно научиться как-то на это влиять. В теории.

Помимо прочего Рамирес знает обо всём гораздо больше остальных, но по какой-то причине держит эти знания в секрете даже от своего ученика. Впрочем, возможно Коннор уже сам о многом догадался. Как-никак не первую жизнь живёт. Скорее всего мне тоже придётся разбираться во всём самому.