Хранитель (джен)

Гарри уже несколько лет был аврором. Причём Главным аврором. Так что он видел некоторое дерьмо, так сказать. Будучи неким аналогом полиции в мире магии, ты часто встречаешься далеко не с самым приятным контингентом среди волшебников, не говоря уж про последствия магических преступлений разной степени мерзости. Однако, помимо степеней, можно выделить и виды мерзостей. И сейчас перед ним самый отвратительный, как на его взгляд. Присущий именно человеческой природе, а не магии. Вывернутый наизнанку неправильно пошедшим ритуалом человек — это, конечно, очень жутко, но понятно. А то, что творилось перед ним, было жутко, мерзко и непонятно.

Однако хуже было то, что сейчас он уже не Главный аврор Поттер, а уже несколько месяцев как безымянный обливиатор Отдела Тайн. По секретным ведомствам он проходил под номером триста девяносто четыре, и лишь несколько совсем засекреченных волшебников знало, что за имя у триста девяносто четвёртого, да и у тех его не выпытать — они дали Нерушимый Обет о молчании, и Гарри подозревал, что не только его.

Главный аврор Поттер уже оглушил и спеленал бы волшебника перед ним и освободил его жертву, а обливиатор без имени вынужден был ждать возможности уйти. Нарушения по его ведомству, увы, не обнаружилось, а соваться в область авроров им крайне не рекомендовалось — своей работы непочатый край, и кончаться она не собиралась, в ближайшее столетие уж точно. А как обычно всё начиналось...

Обычный чистокровный, даже мелкий, аристократ — барон вроде бы, не больше, — зачастил в маггловскую аптеку. Казалось бы, ну ходит Роберт Джагсон Третий в аптеку к магглам, может есть в этом надобность. Кому вообще сдалось следить за мелким сторонником консерваторов, когда они глубоко в заднице после поражения Лорда во Второй войне? Правильно — аврорам. Однако он ничего не решал в нынешней политике, отдал право своего голоса фракции нейтралов и вообще не высовывался в плане политики или преступлений. Вот только обливиаторы — не авроры. И зачастившего в маггловскую аптеку, да ещё в компрометирующей одежде, хоть и маггловской, но совершенно старомодной, да ещё и фактически намешанной из разных стран, чистокровного следовало отследить. Он был угрозой раскрытия Статута, а вот это уже серьёзно. Сколько было детей и подростков, которые ради смеха следили вот за такими неумелыми перевоплощениями, а потом становились свидетелями аппарации или другой магии? Затем эти детишки становились его работой и забывали то, чего им знать не положено. Это самый простой пример. И чаще всего на таких делах горят именно чистокровные, считающие себя выше необходимости разбираться в моде магглов.

Однако аптека? Поттер не пошёл бы в своей мантии-невидимке вслед за ним в поместье, если бы тот закупался, скажем, виски. Обработав аптекаря, Гарри уцепился за край одежды Джагсона, и тот аппарировал вместе с ним в своё поместье. Тут же Поттер стёр воспоминания о том, что аппарация далась тяжелее обычного, и кто-то словно держался за плащ, и Джагсон лишь моргнул пару раз да пошёл в подвал. Гарри тихо двинулся следом. Если у него в подвале магглы, возможно они замешаны в нелегальной торговле между мирами. Еда, алкоголь, нечто подобное. Это уже было серьёзно. Возможно, у него там пара раненных магглов или вроде того, придётся всё выяснить. А вот если там работа не для его ведомства, то он просто посмотрит, понаблюдает, всё запомнит, а затем сдаст флакон с воспоминаниями на работе, после чего сюда с ордером нагрянет звено авроров и прихлопнет всю лавочку, а сам Гарри уже будет стирать память очередному магглу.

Мерзость в подвале Роберта Джагсона Третьего продолжала происходить. Гарри не имел права отвернуться или закрыть глаза и пытался отвлечь себя мыслями. Сначала он ходил с инструктором в паре. Ему объясняли, как и что стирать. Учили обращать внимание на мелочи. Рассказывали, при каких заклятиях или катастрофах какое объяснение лучше, учитывая личность человека, взгляд на мир, местность и так далее. Нельзя списывать огненные заклинания всяких браконьеров на взрыв газа, если тут нет газовой трубы. Если человек подвергся заклинанию страха или, скажем, воздействию боггарта, нельзя изменять ему воспоминания, словно ему померещилось или он испугался темноты, особенно если этот человек прошёл войну и вообще мало чего боится. Ментальная установка войдёт в противоречие и клинч с личностью, что часто влечёт за собой возможные расстройства этой самой личности.

А однажды ему сильно повезло, ну или нет, тут как посмотреть. В мире существовали люди с эйдетической памятью — такие не забывают ничего и никогда и могут посекундно вспомнить всю жизнь. Стирать таким людям память — значит обречь их на постоянные муки, когда мозг пытается обратиться к нейронным связям и не может из-за заклятия волшебника. Его учитель показал более продвинутую технику — одни моменты оттенялись, а другие делались ярче; таким образом обеспечивался достаточный уровень забытья при отсутствии стирания памяти.

Разумом Гарри всё ещё пытался витать где-то в учебных материалах и прошедших делах, но это уже помогало слабо. Его окклюментный барьер начало продавливать тем, что творилось в подвале чистокровного мага. Поттер нехотя сконцентрировал внимание на центре комнаты.

Что-то вроде пыточного стола стояло в подвале. Гарри сидел в углу комнаты под мантией и ждал, когда всё закончится. Вид как бы сзади-справа ему не нравился. Хотя бы потому, что от железных полированных пластин, которыми покрыты и стены, и потолок, он всё равно видел картину во всех ракурсах. Стол наклонен, к нему привязана блондинка очень красивой наружности. Руки разведены и скованы кандалами с очень короткими цепями. Всего сантиметров десять свободы действий. Ноги согнуты в коленях и тоже скованы, как и руки. Девушка плачет и стонет, пока чистокровный волшебник её насилует. Как только ментальное давление, оказываемое на Гарри, падает, волшебник касается какой-то точки этого механизма, и тело девушки выгибается от боли, а давление возвращается.

Поттеру не нравится это воздействие на его щиты. Оно вызывает неестественное желание смотреть дальше. Губы девушки искусаны в кровь, и не похоже, чтобы это сделала она сама. Джагсон ускорился и взял девушку за шею. Гарри видел его на заседании Визенгамота однажды. Обычный человек с обычным видом и лицом. Сейчас же он вёл себя как дикий зверь. Они не занимались любовью, он даже её не трахал, а просто имел и драл как безумное создание, нечто между чистокровным волшебником и диким зверем. Он сжимал её грудь изо всех сил, кусал за соски, лизал и кусал шею, входил так грубо, как мог, и ловил каждый стон с маниакальным удовольствием. У Поттера не было большого опыта в сексе, но даже он понимал, что Джагсон уже не раз кончил. Видимо, те таблетки, что он ел, были афродозиаком.

Волшебник опять ускорился и сжал шею жертвы. Она едва сипела, губы её были синими, на них алели капельки крови. Красивое лицо исказила гримаса отчаяния и боли, от глаз растеклись дорожки слёз, слегка обновляя уже засохшие следы туши для ресниц. Он насилует её не первый раз. Вот только похоже — последний. Он же сейчас её убьёт! Джагсон близко наклонился и смотрел чётко в глаза своей жертвы, проводя языком ей по губам, словно смакуя вкус её смерти наравне с оргазмом.

Плюнув на то, что это дело не его ведомства, Гарри Поттер достал палочку, но именно в этот момент началось нечто совершенно невообразимое. Джагсон запрокинул голову и полурычал-полустонал в экстазе, конвульсивно дёргаясь внутри уже мёртвой вейлы. А это была именно вейла. Её последний всплеск природной силы, выданный инстинктом самосохранения, снёс окклюментную преграду Гарри и бросил его на колени, благо сейчас Джагсону нет дела до шума в углу. Лоснящийся от пота полуголый волшебник тяжело дышал, а Гарри валялся в углу под мантией и тоже пытался отдышаться. Его штаны оттопыривались, и любое движение отзывалось невероятно остро и приятно в паху. И это через барьер. А ведь Джагсон наверняка вообще барьер не ставил.

Через несколько секунд к венам на руках и ногах вейлы потянулись иглы из-за спины пыточного стола. Они сами воткнулись в неё и стали закачивать разноцветные жидкости внутрь мёртвого организма. Затем кресло осветилось белой вспышкой, и невидимая рука стала сжимать грудную клетку. Вейла судорожно вздохнула несколько раз, а затем заплакала. Какие-то медицинские чары уже начали исцелять её синяки, порезы и укусы, оставленные насильником. Медчары действовали пополам с лекарствами магглов для поддержания жизни. Её смерть наступила от удушья, и через несколько секунд он смог её воскресить чисто маггловскими методами с добавлением магии! И ведь девушка выглядела очень хорошо… Медчары эффективно убирали следы обычных травм. Джагсон поднялся и выпил какое-то лаймового цвета густое зелье, нехорошо смотря на вейлу. Его глухой голос сочился удовольствием:

— Ну что, раунд два?

Волшебник отбросил флакон в кучу таких же и снова вошёл в вейлу, отчего та застонала. Когда он к ней прижался, она посмотрела прямо на то место, где сидел Гарри, и самым страдальческим голосом, который он слышал в жизни, повторяла снова и снова одно и то же слово:

— Останови, останови…

— Ну-ну, моя дорогая, тебе придётся сделать это ещё пару раз сегодня, потом отдохнёшь, если будешь хорошо себя вести.

Поттер словно находился под Риктусемпрой и Заклятием Сверхчувствительности. Он сам едва не кончал от любого движения и невероятно остро чувствовал даже прикосновение одежды к телу. По миллиметру, медленно, он отвоёвывал собственное тело, восстанавливая ментальные щиты и успокаивая возбуждённые рецепторы тела. Теперь понятно, что это за воздействие. Прямо сейчас эту силу он не сдерживал, и ему самому хотелось овладеть вейлой сию же секунду. Мысль о том, чтобы уподобиться Джагсону, противно горчила и помогла собраться. Гарри встал и направил палочку на Джагсона, а затем остановился. Несмотря на насыщенность событий, прошло всего несколько минут, и скоро вейла снова выйдет на убийственный финиш, поэтому надо прямо сейчас бросить оглушающее в Джагсона или даже убить его нахрен за такое бесчеловечное поведение! Вот только… Убивать напрямую он не должен. А оглушающее…

К несчастью, он уже не был тем наивным школьником и понимал, как будут расследовать дело против чистокровного аристократа от имени фактически магической твари. Ну штраф, в худшем случае. Если бы вмешался Гарри, то, возможно, его и отправили бы в Азкабан, да только он тут безымянный обливиатор и не имеет права раскрыть личность.

Итак, этот волшебник нашёл себе новый вид кайфа. Не наркотики, не алкоголь, не еда или что-то ещё. Он получает кайф сексом под вейловской аурой, а под конец он выжимает из неё жизнь, и околосмертные переживания вейлы формируют последний спасительный импульс от безысходности, в десять раз сильнее обычного воздействия. Как он только с ума не сходит? Гарри вон скрутило даже за несколько метров. И что же ему теперь делать? Инструкция велела в таких случаях быть свидетелем, уйти незамеченным, передать дело аврорам. Но он уже не мог уйти. Нутряным чутьем, своей природной магией вейла почувствовала его и попросила о помощи. Если он уйдёт сейчас, то предаст что-то глубоко важное внутри себя.

А меж тем волшебник снова приник к губам вейлы и сжал ей шею. Губы Гарри Поттера сжались в ниточку, а выражение лица было именно тем, которое наводило страх даже на матёрых уголовников во время стычек в Лютном или на безымянных складах. Джагсон многократно пытал, насиловал и даже убивал эту девушку. Он заслужил смерть. И Гарри ему её даст. Возможно, слишком хорошую и лёгкую, учитывая то, что этот выродок заслужил.

Даже сквозь анестезирующие чары и ментальный блок Гарри снова проняло предсмертной вспышкой вейловской силы, но за долю секунды до этого Поттер наложил то самое Заклятие Сверхчувствительности на Роберта Джагсона Третьего. Тот почувствовал что-то неладное, но было уже поздно. Оргазм под секс-наркотиком, помноженный на околосмертную вспышку вейловской ауры и Заклятие Сверхчувствительности, в момент превысил все мыслимые пределы прочности любой нервной системы, и Роберт Джагсон Третий умер от остановки сердца прямо на вейле. Прошла минута, вторая, третья… Видимо, кресло запускалось магией хозяина, так как белая вспышка всё не появлялась, а иглы, закачивающие в мёртвое тело лекарства, уже спрятались обратно. Гарри не умел делать массаж сердца. Он знал от колдомедиков, что это непросто сделать руками, а чары он так и не выучил.

Злой как тысяча драконов Поттер молча обогнул злополучное кресло и вышел из подвала. Он подредактирует свои воспоминания, и про заклятие не узнают. Вейла заслужила нормальных похорон после всего, что пережила, но важно сохранить место преступления в том же виде. Он сдаст аврорам это воспоминание и затем проследить, чтобы или нашли её родных, или хотя бы устроили нормальные похороны, даже если ему самостоятельно придётся за всё это заплатить. Мелькнула мысль проверить дом этого трупа на предмет жены и детей и так же быстро ушла. Никто не станет устраивать такое в подвале, если есть семья. Впрочем, Гарри вернулся и накинул сцепку аврорских чар против гниения и щиты, чтобы никто не потревожил их. Он вложил порядочно силы, но не жалел об этом. Если он и не может прямо сейчас похоронить или хотя бы укрыть её тело, то хотя бы не даст ему сгнить и добраться до него насекомым, животным или другим людям в ближайшие сутки-двое.

* * *

Дежурный проверяющий сидел на стуле, вместо лица у него была серая дымка. Гарри пока не освоил это заклятие и обходился специально зачарованной маской. Различать друг друга они могли лишь по номерам на мантии, видимым только через это заклятие, и по обозначению, какой номер что делает на этой неделе, висевшему в крыле обливиаторов. Флакон был опустошен в думосбор, и дежурный вынырнул оттуда через пять минут. Его лица не было видно, его голос, проходящий через чары, был обезличен, но интонация, скорость речи и жестов была куда выше.

— Серьёзно?! Он больной извращенец. О Мерлин… Мне жаль, что ты это увидел практически в начале карьеры. Я серьёзно. Даже меня проняло, а уж я всякого повидал, поверь мне.

Волшебник (или волшебница?) погрузил пальцы в серую дымку на лице — массировал брови.

— Знаешь что… Думаю, скоро появится несколько новых правил и всяких подпунктов на эту тему у авроров и у наших, разумеется, под Обетом. Раньше всякое бывало, но чтоб вот так вейл пользовать, да ещё под усилениями… Это же практически дешёвый кайф, причём первосортный и без пристрастия, как к наркоте. Ну, не больше, чем просто к сексу. А если вдруг реально влюбился в вейлу, то просто убиваешь её, и, считай, свободен от влияния, хотя тут тоже непросто. Но риск меньше, чем с магической наркотой, это точно. Так вот, к чему я. Помалкивай об этом деле, насколько возможно, без клятв, просто совет. Если это всплывёт, многие извращенцы начнут такое практиковать, и многим отделам Министерства добавится огромная куча головной боли. Будем надеяться, что он один такой до подобного додумался.

— Ты думаешь, он не рассказал об этом друзьям, которые, возможно, такие же торчки? — это было для Поттера естественным поведением уголовного элемента. Он даже на доли секунды пожалел, что убил Джагсона, ведь теперь не найти его дружков, если они есть, и, вероятно, других жертв. Потом, конечно, вспоминал, почему не мог позволить ему жить, но всё же, всё же, всё же...

— Конечно нет. Он же чистокровный, да ещё и аристократ. Они вообще нелюдь, и связи с ними не особо жалуют, а за такой закидон его больше в приличное общество бы не пустили. Рассматривай это именно как способ получить кайф с запретной наркотой, а не конкретно отношения. Он такой же наркоман и болтать не стал бы. Ещё что-то?

— Эммм, да, пожалуй. Мне бы к колдомедику… — хорошо хоть, можно позволить себе покраснеть, под маской всё одно не видно.

— Ты проклят, ранен, травмирован?

— Другое, хотя возможно след заклятия.

— А поточнее?

— У меня… эмм… стоит.

— Что стоит? О! Погоди-ка. Ты про… Оооооо. Вейла, да? Я на тебя медчары накину, на часок хватит. Отнеси колбы в отдел авроров и свободен на сегодня, можешь идти к медику.

Гарри механически кивнул и только потом сообразил, что дежурный-то не может знать, что под маской бывший Главный аврор, так что это сделано не специально. Идти в зачарованной маске, скрывающей твоё лицо, и в серой мантии — непривычно.

Первые разы он приходил сюда как Герой Второй Войны, ловя на себе восхищённые взгляды молодых авроров и благодарные, добрые, оценивающе-одобрительные — опытных бойцов. Потом он был Главным аврором и ловил уже взгляды подчинённых, ожидающие приказа, готовые хоть огонь хоть в воду за своим командиром. Сейчас… Сейчас всё было странно. Новички сторонились его; кто-то тревожно, кто-то даже со страхом посматривал на представителя Отдела Тайн. Некоторые авроры не сильно любили визиты таких, как он, ведь это зачастую означало работу и иногда очень неприятную или сложную, но необходимую. Те, кто постарше, чаще относились с пониманием и уважением: успели насмотреться, с чем сталкиваются рыцари плаща и палочки, но любви это не добавляло.

Так, смежное ведомство. Он зашёл в кабинет дежурного аврора по особо тяжким делам и поставил десяток флаконов с воспоминаниями на стол. Аврор оторвался от письма и довольно добродушно улыбнулся.

— А, особо тяжкие. Ну и подкинули вы нам работёнки за последний месяц. А я, честно говоря, и не против, как раз хочу удариться в работу, так что не смотри на то, что улыбаюсь.

Добродушное лицо и впрямь было усталым, но довольным. Довольным тем, что есть чем забить голову, кроме мыслей. Рослый дежурный поднялся и вышел из-за стола. Он был выше Гарри. Совершенно не переживая о впечатлении или внешнем виде, собеседник просто вытер руку с пятнами от чернил об мантию и протянул её для рукопожатия.

— Я Рон. Рон Уизли. А тебя как зовут?

Поттер смотрел на своего бывшего шурина и очень странно себя чувствовал. Словно они перенеслись во времени и пространстве. Всё тот же открытый и прямой взгляд, та же улыбка, огненно-рыжая шевелюра, та же простая манера речи, что и в Хогвартс-экспрессе тысячу лет назад… Гарри неуклюже пожал руку, находясь мыслями далеко в прошлом. После развода с Джинни они с Роном повздорили и мало общались. Гарри не стал расстраивать брата своей жены и лучшего друга, да и всё остальное семейство Уизли, просто взяв всё на себя и не давая никаких комментариев. Джинни, видимо, тоже воздержалась, вне зависимости от того, поняла она, зачем это сделал Гарри, или не понимала, почему он не открыл причину остальным, но уж как есть. Так что теперь лучший друг явно перестал быть лучшим после того, что сам Гарри сделал с его сестрой. Возможно, он ему уже даже не друг.

— Так как тебя зовут? Или у вас совсем нет имён? Вы не путаетесь, когда общаетесь друг с другом?

— Имена мы оставляем за семью печатями. Пользуемся цифрами, которые видны сквозь фильтр заклятия таким же, как мы. Можешь звать меня триста девяносто четыре, хотя вряд ли отличишь от другого.

— Эх вы, я бы не смог так, наверное. Ну да, у нас своя работа, у вас своя, тоже поди не сахар, не станут зазря такие меры придумывать. Зачастую не знаешь, что у самого себя в башке творится или даже у близких, а вам ведь в совсем посторонних разбираться приходится…

Гарри оставалось лишь кивнуть.

— Ну да ладно, Мерлин с ними. Пойду отнесу кому надо, может уже в обед отправлюсь на одно из дел. Бывай, девяносто четвёртый, удачи.

— Хорошего вам дня, Рон Уизли.

Поттер вышел из Аврората и пошёл к колдомедику Отдела Тайн. Определённо интересно было посмотреть на своих знакомых со стороны, когда они не знают, что перед ними Гарри. Вот только стоило ли оно того? Он не знал. Впрочем, сейчас его беспокоило кое-что другое...

Медик был под Обетами молчания, а потому Гарри снял с себя маску, скрывающую личину, и остался просто в мантии. Подвижный мужчина с цепким взглядом быстро осмотрел его с головы до ног и, не обнаружив ничего особо тяжкого или выделяющегося, посерьёзнел и полностью обернулся к пациенту.

— Так-так, мистер Поттер. Что с вами? Проклятие, сглаз, отравление неизвестным зельем или ядом в виде испарений?

— Я сегодня пережил один инцидент, в котором была замешана вейла.

Брови врача от мира магии поднялись: такое явно редко звучало в подобном месте, сказанное больше походило на пьяные разговоры в курительной комнате со стаканчиком огневиски.

— Продолжайте.

— Она погибла, но перед смертью от неё прошёл сильнейший импульс вейловой ауры, и теперь у меня словно бы повышена чувствительность всего тела, а особенно одной его части…

Гарри ждал улыбки или вроде того и понял бы, но доктор сохранял серьёзность.

— Хм. Редко и необычно. На вас накинул медчары дежурный? Хорошо, он немного разбирается в колдомедицине, работал в Мунго. Конечно, это тайна, ну да не Бог весть какая, у вас есть доступ это знать.

Так и было на самом деле. Они знали, кроме номеров, некую характеристику талантов друг друга, чтобы в случае чего разобраться быстрее. Так про самого Гарри другие обливиаторы-невыразимцы знали, что он был аврором, что маг он по силе выше среднего, имеет опыт командования в различных боевых условиях, хорошо знаком с маггловским миром, силён в полёте на метле и так далее… Это помогало в боевой обстановке быстро определить, кто и что будет делать.

— Так-так, понятно. Чрезвычайно сильное воздействие, даже гормональный фон подправило, да ещё если учесть, что это магия… Короче говоря…

Волшебник послал в него несколько разноцветных лучей, направил какой-то прутик, шептал заклятия и выводил палочкой разные плетения, пока Гарри был погружён в свои мысли. Потом ему снова резко стало тесно в штанах, и он даже дёрнулся.

— Спокойно, молодой человек, я просто снял медчары для чистоты исследования. Должен признать, результат меня немного удивил. Скажите, вы же пытались избавиться от … напряжения, скажем… подручными методами?

Гарри пожалел, что на нём нет маски, и густо покраснел, но кивнул.

— Так и думал. Видите ли, это не поможет. Тут замешана магическая составляющая. Скажите, а дело той вейлы, оно в каком отделе сейчас?

— Особо тяжкие.

Колдомедик задумчиво постучал палочкой по ладони, затем провёл рукой по лбу, вытирая пот.

— Признаться, я надолго запомню этот случай, но не из-за вашей проблемы, молодой человек. Ко мне и с более пикантными случаями приходили, попадая под заклятия подростков из всяких шутливых книг. Но вам определенно нужен человек в пару. Ну, девушку, или кого вы предпочитаете, это не моё дело. Это и за несколько дней не пройдёт, и поверьте, там уже будут проблемы из-за долгого кровенаполнения. Мой вам наказ: сходите к своей девушке или, если таковой нет, хотя бы в бордель. Но не вздумайте там брать вейлу: невозможно предсказать, что тогда может произойти.

— Б-б-бордель? — Гарри аж стал заикаться.

— Да, молодой человек. Увы и ах, это сейчас для вас лечение. А знаете, что самое смешное и почему я буду вспоминать этот случай? Так как это произошло в результате работы, да ещё и особо тяжкое преступление, то вам положена компенсация на лечение. Министерство оплачивает бордель Гарри Поттеру. Такое нарочно не придумаешь, скажу я вам.

— Спасибо, доктор, обойдусь. У меня есть деньги.

Гарри старался смотреть лишь в пол и как можно скорее покинуть негостеприимное к его стеснительным чувствам место. Врач снова накинул на него медчары, и Поттеру стало полегче.

— Продержатся сутки. Как придёте в бордель, просто влейте Финиту, да не жалея сил.

— А поможет?

— У вас хватит сил развеять заклинание, я полагаю.

— Я не про заклинание…

— А. Да, поможет. Как ни странно, случай почти энциклопедический, встречал только в монографиях и первый раз вживую, но средство верное.

— Спасибо, доктор, я пойду.

— И вам хорошего дня.

Спешно откланивающийся Гарри, натыкаясь на всё подряд, вышел из двери, накинул маску и лишь тогда смог спокойно выдохнуть.

М-да, быстро же он привык к маскировке, чтобы позволить себе не контролировать лицо. Теперь ещё в бордель идти. Он невесело усмехнулся. Хорошо хоть уже развелся, а то жена бы не поняла. Хотя, была бы жена — не сдался бы ему этот бордель… На сегодня его уже освободили, так что он самоотверженно решил уже покончить раз и навсегда с этим делом и пойти уже в бордель, а тупой внутренний голос лишь гыгыкнул. Типа, хаха, покончить, понял, да? Задушив подобный юмор категории Г в зародыше — ха, задушив! — так вот, абсолютно точно избавившись от всех подобных мыслей, он пошёл в один бордель, что пару раз оказывался полем боя нескольких волшебников, страдавших от неразделённой любви местных работниц, в связи с чем были привлечены авроры. Документы там не спрашивали, лицо он себе магией поменял, денег отдал прилично, озвучив, что хочет не вейлу. Пришедшая девушка тоже оказалась блондинкой, пусть и крашеной, и Гарри лечился с ней целых несколько раз в течение двух часов, прежде чем почувствовал, что его отпустило. Основательно растрёпанная, но довольная ведьма подмигнула ему и сказала, мол, приходи ещё, спроси Ласку, ей понравилось, и даже скидочка будет такому неукротимому парню. На что Гарри, безбожно краснея и запинаясь, сказал, что подумает, чем вызвал довольно приятный смех девушки, похожий на звон колокольчиков.

В итоге Поттер ещё повалялся на кровати, приходя в себя, а через пяток минут уже аппарировал на Гриммо двенадцать, который он заново закрыл от всех, кроме себя. Хранителем был он, и новый пароль пока не спешил выдавать никому. Купленная пицца с парой бутылок сливочного пива, да под книженцию про менталистику, окончательно исправили день до уровня «терпимо, но повторять не особенно хочется», и он стал выполнять упражнения по окклюменции, переживая некоторые свои воспоминания посекундно, иногда изменяя их так, чтобы они всё ещё казались настоящими. Это был довольно продвинутый приём, ведь изменить существующее проще, чем с нуля выдумывать что-то. Начать с малого: в каком-то воспоминании человек чуть по-другому двинет рукой, где-то чуть дальше шагнёт… Скоро он дойдёт до других слов, а там дальше — совершенно иная сцена воспоминания, в которой нет ничего общего с правдой, но легилимент наткнётся именно на эти слои защиты, а не на реальное воспоминание, при том что качество и проработка всех деталей будет на уровне реальной картины мира, недоступной обычному человеческому воображению.

Сложнее всего было изменять эмоционально сильно окрашенные воспоминания, и раз уж сегодня день и так весь наперекосяк, даже воспоминание ему в голову лезло лишь о том, как он из Главного аврора, Кавалера Ордена Мерлина Первой Степени, Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил и победителя Тёмного Лорда, женатого на Джинни Уизли, стал безымянным разведённым обливиатором, поедающим пиццу в одиночестве на улице Гриммо...