Больше, чем вне закона (гет)

— Завтра встреча с Русланом и завершающая часть операции. Будем проводить сделку, — пояснил Акела причину вызова для вошедшего в палатку капитана Грибова. — Твои бойцы готовы?

— Мои всегда готовы, — хмыкнул тот, и Серега про себя усмехнулся: конкуренция между группами шла на уровне командиров. Сами бойцы только посмеивались и ничего не делили, потому что, как правило, выполняли слишком разные задачи. Вот как сейчас. Да и контактировали между собой довольно мало, большей частью в совместных операциях. О жизни параллельного отряда Серега слышал в основном от состоящего в нем Олега.

Акела подначку не оценил, был сосредоточен на деле и серьезен. В конце концов, это именно его операция.

— Значит, так, — командир вернулся к разложенному на походном столике плану, — твои ребята занимают позиции вокруг лагеря, — взглянув на Грибова, ткнул карандашом в три уже нарисованные точки. — Вот это — позиция снайпера. — Серега еще раз про себя отметил направление, к которому он должен привести Руслана, и линию огня, которую не должен перекрывать собой. — Сделку проводим полностью. Зачистку начинаем только после того, как плутоний окажется у нас.

— Само собой, — снова хмыкнул Грибов с той же интонацией, но уже без веселья.

— Вертушка утром доставит вас вот сюда, — еще одна точка, — оттуда добираетесь своим ходом. Встреча в одиннадцать? — спросил Акела у Сереги.

— Так точно.

Грибов молча кивнул.

— Это все?

— Да. Твои-то где?

— В лагере отдыхают. Приеду, обрадую — говорят, заскучали.

Акела одобрительно кивнул, они распрощались, и Грибов вышел.

— Ну что, ты возвращаешься? — взглянул командир на Серегу, когда брезентовая дверь палатки снова опустилась, и они остались вдвоем.

— Да, Руслан мог отправить кого-нибудь присмотреть за домом. Сейчас я якобы уехал за деньгами, но не стоит отсутствовать слишком долго.

— Может, с девочкой какой приехать? Бабы всегда снимают любые подозрения…

— Нет, — Серега поморщился от мысли, что для достоверности «девочка» должна быть настоящей. — Руслан щепетилен в вопросах брака, я говорил ему о… невесте.

— Да, забыл, — Акела устало потер рукой лицо. — Ну, добро, езжай. Да, деньги утром ребята привезут.

— Угу, — Серега поднялся. Хотел завести разговор о «кроте», о существовании которого давно имелись подозрения, но не стал. К завтрашней операции он навряд ли имеет отношение, о ней знают только свои.

— Удачи, Сережа.

Серега командиру кивнул, поблагодарил, и вышел из палатки. Почему-то Акела не стал говорить Грибову о том, где будет его собственная точка — показал только Сереге. Почему? Все из-за того же «крота»? Чего-то командир все же опасается?..

Серега, пока шел к машине, прокрутил в голове весь сценарий предстоящей операции. Вот он с группой приезжает в лагерь боевиков. Проверяет товар… Хотя нет, Руслан наверняка сначала захочет увидеть деньги. Обмен. Сразу после обмена снайпер группы прикрытия — то бишь Олег — должен застрелить Руслана. На каком этапе здесь может пойти что-то не так — непонятно. Тем более непонятно, от кого может исходить опасность. Никто не вызывает недоверия. За своих Серега мог поручиться. Как и за Олега, естественно. Остальных в группе Грибова он знал поверхностно, но ведь поиск-то «крота» ведется давно… И пока подозрения не пали ни на одного из бойцов обеих групп.

Дорога в город лежала мимо лагеря второй группы, Серега задумался, не заехать ли к Олегу, но, во-первых, слишком много времени уйдет на объяснения с дозорными, во-вторых, и так уже завтра все закончится. Завтра повидаются, поговорят.

И можно будет ехать домой.

Дома Оля.

* * *

— Это действительно плутоний… И где ты его взял, Руслан? — Серега по роли иронично улыбнулся, про себя подумав о том, как полезно было бы на самом деле узнать, где он его взял. Скорее всего, плутоний свой, отечественный, или — из того, что ближе — казахстанский. И сколько там еще?..

— Места знать надо, — довольно предсказуемо ответил боевик, и Серега в ответ рассмеялся: мол, другого ответа и не ждал, все понимаю. Аккуратно закрыл контейнер, отставил в сторону и раскрыл кейс с деньгами.

Руслан оглядел пачки новеньких купюр и лишь сдержанно склонил голову:

— Пересчитывать не буду. Я тебе верю.

Серега кивнул, закрыл кейс, взял в руку контейнер с плутонием — в первую очередь он должен контролировать именно его. Подумал о максимальной готовности группы прикрытия. Вторую руку протянул Руслану.

— Всегда приятно иметь дело с порядочным человеком! — довольно улыбнулся Серега, нарочно затягивая рукопожатие, чтобы удержать Руслана на одном месте.

Олег почему-то не стрелял.

«Ну же, Маугли, давай! Что мне еще ему говорить?!»

Выстрела Серега не услышал.

* * *

Перед глазами то и дело вспыхивали разноцветные огни. Красные, зеленые, ярко-желтые, как вспышки пламени… Они двигались по линиям четких геометрических фигур, как стекляшки в детском калейдоскопе. Это было бы красиво, если бы от них так сильно не раскалывалась голова. Впрочем, голова не раскалывалась, а горела.

Огни были не все время. Они появлялись вдруг из какого-то черного тумана, вместе с ними вдруг возникал треск, иногда очень сильный, такой, что Сереге казалось, что трещит что-то прямо у него в голове. Иногда к треску добавлялся непонятный шум винтов вертолета и голоса… Он их не различал, но был уверен, что это голоса… врагов.

Порой огни пропадали, черный туман чуть-чуть отступал, и тогда Серега видел низкий дощатый потолок. Треск продолжался, но тише, а лбу вдруг становилось упоительно прохладно — как будто на него клали что-то холодное. На фоне белых покрашенных досок вдруг появлялась чья-то черная голова. Не сразу Серега смог разобрать черный платок, лицо и темные, но добрые глаза в обрамлении сетки старческих морщин.

Лбу и щекам становилось прохладней, огни и шум в голове отступали, и Серега проваливался в сон. И сквозь его обволакивающее, почти спокойное марево слышался женский хрипловатый голос:

— Бэдный мальчик…

* * *

Машина привычно тряслась на каменистой, пыльной дороге, за год Серега привык неизменно подпрыгивать на сидении, будто под ним на кресло автомобиля, а специальный массажер. Тимур вел машину молча, лишь изредка приговаривая что-то на особенно плохих участках — свою тойоту-«равочку» он любил, обожал и берег. Благодаря его молчанию, Серега ехал, полностью погруженный в свои мысли. Год на Кавказе подходил к концу — было о чем подумать.

Послезавтра самолет в Питер. Домой.

Подумать стоило как раз об этом, слишком многое предстоит сделать, но сейчас все мысли сводились к людям, к которым вез его Тимур. Людям, которым он обязан жизнью.

Серега так и не добился от старика Исхана ответа, почему тот не побоялся последствий своего поступка. Ведь он ничего не знал о… своей «находке»! А полуживой труп с пулевым ранением не может не означать возможных проблем. Ведь его могут искать, могут хотеть добить, да мало ли что может быть связано с криминальными действиями посреди гор! «Я должен был оставить тебя там?» — спросил он только, чуть лукаво взглянув из-под густых с проседью бровей, и Серега расспросы оставил.

Нашел его старик, когда с приехавшим в гости сыном возвращался с охоты. Шли налегке — только Тимур нес двух связанных уток, — когда Исхан наметанным глазом заметил в траве то, чего быть там не могло: что-то ярко-розовое. Серега потом усмехался, думая о том, что жизнь ему спасла футболка, которую ему привезли вместе с дорогущей кашемировой курткой — для создания богатого и немного щеголеватого образа покупателя. Он тогда весьма скептически отнесся к розовому цвету.

Нашли жерди, связали вместе куртки и на импровизированных носилках донесли его до поселка. Дом охотника с краю, немного в отдалении от соседей, потому поначалу никто о нем в поселке не знал.

О том, как именно Исхан и его жена Румани выхаживали его, Серега имел очень смутные воспоминания, и начинались они со времени, когда он явно пошел на поправку и перестал пребывать в полубессознательно-сонном состоянии. Правда, Исхан потом пояснил, что они специально поили его отваром со снотворным эффектом — вместо обезболивающего. О том, что старик обладает познаниями в знахарском деле, Серега тоже сообразил не сразу — когда сознание наконец заработало относительно нормально, он вспомнил, что именно произошло, вспомнил и как очнулся, когда его засыпали травой, и голос Олега рядом, и улетевший без него вертолет, и с тех пор все его мысли занимал выстреливший в него друг, а не мази, которыми Исхан два раза в день обрабатывал ему дырку в груди.

Поселили его в «кунацкой», как потом объяснила Румани, когда он начал потихоньку расспрашивать о местном укладе жизни, комнате, предназначенной для гостей. Как понял он много позже, когда смог передвигаться по небольшому дому, гостевую комнату обставляли, как правило, богаче и наряднее, чем остальные. Что делало ее по своему назначению похожей на гостиную в русской квартире, с той разницей, что русские в отсутствие гостей сами обитают в гостиной, смотрят телевизор, занимаются своими делами, горцы же в кунацкую без надобности не заходят.

Главным развлечением Сереги во время восстановления, пока не кончилось лето, стал десятилетний внук его спасителей — Дауд. Сначала он в комнату к Сереге не заходил, мялся у порога, с любопытством заглядывая — дед не пускал, говорил, что он будет мешать гостю, а ослушаться дедова запрета тот не мог. Когда Серега попросил Исхана разрешить ребенку заходить к нему, Дауд первое время все равно стеснялся, опасался подойти ближе, и Серега не сразу понял, что мальчик боится именно надоесть ему, чем-то помешать. Немало прошло времени, пока Дауд осмелел настолько, чтобы залезать на Серегину кровать — так разговаривать было удобнее и интереснее, сидеть на скамейке мальчишке быстро надоедало.

От Румани Серега знал, что Дауд живет со своими родителями в городе и ходит там в светскую школу, а на лето его привозят к бабушке и дедушке.

Конечно, он задавал вопросы — первым делом о том, кто такой Серега, откуда он взялся и кто в него стрелял. Серега был почти уверен, что Исхан мальчишке спрашивать об этом запретил, но детское любопытство безгранично и долго терпеть притеснения не любит и не станет. Ответить он, конечно, не мог, потому они договорились, что Дауд больше спрашивать не будет. Взамен Серега пообещал тогда ответить на любой вопрос, какой только Дауд сможет придумать. Мальчишка, почуявший в этом элемент игры, надолго задумался и вдруг выдал то, что Серега меньше всего ожидал услышать:

— А ты знаэш расстояние ат Зэмли да Луны?!

Глаза ребенка светились хитрой радостью, очевидно, он привык к тому, что удивляет взрослых какими-то познаниями, добытыми в школе, готовился и сейчас к растерянному «ну-у-у, откуда же я могу знать?» и раздувался от гордости — он-то знает, он умнее!

— Триста восемьдесят тысяч километров, — Серега не сомневался, что знает ребенок именно среднюю цифру.

На детском личике так забавно боролись разочарование с удивлением, что Серега невольно рассмеялся. От неосторожного смеха тут же прошило резкой болью, пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не испугать ребенка реакцией. Когда смог перевести дыхание, спросил:

— А ты знаешь, что в разные дни это расстояние бывает разным?

— Как это?! — не понял Дауд, и с этого момента началось их долгое, почти ежедневное общение, вплоть до конца августа, когда за Даудом приехал Тимур, чтобы забрать домой: скоро в школу.

Сейчас Серега вез в подарок своему юному другу большой атлас звездного неба с описанием всех созвездий и планет — с такими красочными картинками, что сам залюбовался в книжном, когда покупал его. Если бы ему в десять лет такую книгу подарили, он был бы невероятно счастлив! Надеялся, что и любознательному Дауду подарок понравится.

За прошедший год он уже приезжал пару раз к Исхану, привозил продукты, за которыми из поселка нужно далеко ездить — в качестве своей благодарности за всю оказанную помощь. Теперь же он ехал прощаться — подарки следовало сделать скорее памятные.

За подарком для Румани зашел в сувенирный магазин, думал о красивой вазе или каком-то блюде, но когда увидел шали ручной работы, не сомневался — это то, что нужно. Белоснежная, воздушная, будто невесомая шаль будет прекрасным украшением для скромного наряда кавказской женщины. Правда, очень красивую, черную с золотом вазу из керамики он тоже прихватил — прекрасно помнил вазы на окнах в кунацкой и не сомневался, что Румани оценит оба подарка.

Вот над подарком Исхану думал долго. Первой мыслью был, конечно, кинжал — самый распространенный, почти универсальный подарок для мужчины на Кавказе. Но, во-первых, Серега боялся, что по незнанию затронет какие-то обычаи: могло оказаться, что он не имеет права делать такой подарок. Он был гостем и как гость обязан одарить своих хозяев, это понятно. Но гостем-то он был непростым! И тот факт, что за ним столько ухаживали и что он обязан Исхану жизнью, вносил свои коррективы в обычные отношения хозяина и гостя. Разобраться в этих тонкостях без совета знатока местных обычаев Серега не мог, но посоветоваться было не с кем — за подарками он поехал уже перед самым отъездом, да и не стал бы никого посвящать в такие подробности. К тому же кинжалов и всевозможных сабель в местных магазинах было столько, что он потерялся бы в выборе, даже решив покупать. А, во-вторых, практическая сторона Серегиной натуры восставала против «бессмысленного» подарка, который займет место на ковре в кунацкой — все лучшее помещалось именно туда. И после долгих раздумий он решил приобрести набор дамасских ножей для шкурения. У Исхана ножи, конечно, были, но Серега посчитал, что новый инструмент никогда не бывает лишним. Тем более хороший и качественный.

Первое время он очень страдал от того, что не может никак расплатиться и отблагодарить своих спасителей. Кроме того, вопрос денег стоял очень остро и в плане собственных расходов — нужна одежда, нужно вносить некий вклад в общий стол и нужна приличная сумма для воплощения намеченных планов. О заработке в поселке не могло быть и речи — тут нужна только физическая сила, коей было много местной и маловато поначалу у самого Сереги. Прикидывал, сколько нужно денег и понимал, что столько он сможет заработать только профильным образом — продать он может или свои знания в области физики, что здесь навряд ли кому-то нужно, или свое умение воевать. Влезать в криминал, конечно, чревато, да и свои границы, конечно же, у этого «влезания» не могут не быть — убивать Серега не собирался даже очевидно «плохих». Но, рассудил он, некоторые его умения могут пригодиться местным бандитам и без перерезания глоток неугодным, надо только суметь выйти на нужных людей.

Помощь местных бандитов нужна была и еще в двух моментах. В первую очередь — нужны документы, чтобы избежать конфликтов с местной полицией, да и для возвращения домой они тоже необходимы. Второе — для поиска Руслана, который был ниточкой к Белову и из которого теоретически можно было выбить показания в свою пользу.

Решение проблемы пришло неожиданно легко — с приездом Тимура, когда тот привез к родителям на зимние каникулы Дауда. Серега, улучив момент, когда они были наедине, прямо озвучил свою проблему насчет денег, а Тимур вдруг ответил, что ждал этого вопроса. Оказалось, что выход на бандитов у сына Исхана есть, более того — он уже прикидывал, чем Серега сможет быть полезен. После любезности хозяев дома такое заявление в первую секунду покоробило — не совсем приятно слышать, что за твоей спиной тобой пытаются воспользоваться, главное, так, будто уверены, что ты не откажешь. Во вторую секунду Серега подумал, что выбора у него нет. В третью — что Тимура не так связывают обычаи уважительного отношения к гостю, как его родителей. В четвертую — что это тоже своего рода помощь.

О том, что он боец спецназа, Тимур с отцом поняли намного раньше, чем Серега в разговоре с Исханом сам это подтвердил. Тщательно осмотрели место, где его нашли — вернулись сразу вечером, дабы дождь, ветер или те, кто в найденном ими человеке заинтересован, не испортил оставленные следы. Поняли, что там был вертолет, в нескольких местах нашли следы крови, в земле обнаружили ямки от стоявших палаток, кострище на камнях, следы шин внедорожников — трех как минимум. Место походило на оставленный лагерь. То ли военных, то ли боевиков. Вертолет указывал на присутствие военных, а почти впитавшаяся в землю кровь — что лагерь был как раз боевиков. На военных указывало и отсутствие гильз — собрали все. Явно русская внешность раненного указывала на то, что он, если и был на одной из сторон, то на стороне военных, но почему его спрятали и кто — неясно.

Все это рассказал тогда Тимур. На момент разговора Исхан уже знал от самого Сереги о произошедшем, и наверно старик поделился с любопытствующим сыном историей… Ну, а Тимур понял, как такой находкой грамотно воспользоваться.

— Мать навэрна ат плиты не отходыт… — довольно и с предвкушением вдруг протянул Тимур, и Серега взглянул на него, вырвавшись из воспоминаний. В отличие от своего отца, говорил он с акцентом. — Ище ругалас утрам, када пазванил сказат, що тибя привезу, що так поздна саабщил!

Серега с улыбкой представил по-доброму ворчащую Румани и с легким ужасом подумал о количестве всего, что придется сегодня съесть. Нет, оно все безумно вкусно, но и безумно сытно! Наедаешься уже одним-двумя блюдами, а их — особенно на праздники, а сейчас Румани, конечно же, готовит праздничный обед! — штук двадцать. И попробовать ты обязан все, иначе обидишь хозяев.

— А атец шашлик навэрно жарит будэт! — продолжил Тимур.

— Есть хочешь? — просто так, для поддержки разговора спросил Серега.

— Да-а-э… вчера Ахмэда провожали, — так звали главу «их» группировки, — поздна вэрнулис, я даже дамой нэ успел, в лагери… атрубился. Так и нэ кушал.

Собственно, под эту поездку Ахмеда — тот собирался уехать на неделю — Серега и подгадал свой отъезд. Вернется главарь не скоро, значит, и его, Сереги, хватится тогда, когда он будет уже очень далеко.

От слов Тимура не в первый уже раз стало жаль Дауда, у которого отец — почти бандит, и Исхана с Румани, которые чувствовали бы себя опозоренными, узнай они о второй стороне жизни сына. Думать об этом было неприятно и бессмысленно — лезть с советами Серега не имел права. Да и не было тут правильного-то совета! Потому эти мысли он в который раз отбросил, и размышления вновь вернулись к еде, точнее, шашлыку, о котором заговорил Тимур — из всего, что, скорее всего, будет сегодня подано на стол, Сереге больше всего хотелось местного шашлыка, понимал, что в России такого волшебства поесть не удастся.

Еще неплохо было бы, если Румани испечет свои лепешки, их название Серега так и не запомнил — мелко порубленное мясо в тончайшем слое теста. Они буквально таяли во рту! Как-то в гостях довелось попробовать нечто похожее, там хозяйка называла лепешки «чуду», говорила, что это дагестанское блюдо. И это действительно было потрясающе вкусное чудо!

Долма, харчо, хинкал, хачапури со всевозможными начинками, шашлык и бесчисленное множество разных лепешек с мясными, сырными или творожными начинками — ко всему этому Серега за год привык. Мяса он, кажется, наелся на всю жизнь вперед!

Первые месяцы здешней жизни были, конечно, легче и проще — не надо было постоянно думать, где заработать денег, чтобы было где жить и что есть. Когда оклемался, начал помогать по дому — помогал с уходом за овцами, кормил кур и собаку Исхана, с которой быстро подружился, помогал с уборкой в доме, выбивал ковры, приносил воду, когда зимой в особо сильные морозы замерзли трубы и воду пришлось таскать из источника, помогал Румани носить тазы со стиркой, изредка бывал на подхвате у Исхана, когда тот освежевывал туши — подержать, что-то подать. К самому процессу старик его не подпускал, опыт был нужен, да Серега и не рвался — с неприязнью вспоминались трупы зайцев и собак в учебке. Пустяки, но это была хоть какая-то помощь. Взамен он получал гораздо большее — крышу над головой, тепло и еду. Дальше, когда уехал «на заработки», пришлось сложнее — чуть ли не каждый новый день вставала проблема, где он сегодня спит и что он сегодня ест, если спит не в гостях. В гостях означало, что едой он обеспечен на два дня — почти всегда хозяйки давали что-то с собой: не потому что он такой бедный, несчастный и голодающий, а потому что так принято. Серега вообще не представлял, как выжил бы в этот год, если бы не гостеприимство здешних жителей. Иногда настороженное, но всегда широкое.

Машина теперь шла медленно — Тимур сбавил скорость, когда въехал в поселок: непуганые куры, вольно разгуливающие по дороге, еле успевали отскочить в сторону. Дома в поселке были разные: раньше здесь жили горцы, построившие свои низенькие сакли, позже появились пара-тройка богатых двух-трехэтажных домов. Почти в каждом дворе стояли сараи и овчарни — разных размеров в зависимости от достатка семьи. Сейчас — Серега по привычке глянул на небо, приучившись определять время исключительно по солнцу — овцы на выгуле, местный чабан с неблагозвучным для русского уха именем Жагыпар приведет их только к позднему вечеру. Кое-где на веревках сушилось белье, трепещущее под ветром с гор.

По дороге пробежали дети, Сереге вспомнилось, как удивился в первый раз, только по прибытии на Кавказ, когда увидел вполне современную одежду местных детей и молодежи. Особенно забавно выглядели девчонки-подростки — традиционные юбки и платки, но при этом яркая кофточка с блестками и надписью на английском. Дети проводили глазами машину и заговорили о чем-то — наверно обсуждают, что Тимур приехал.

Дауда с ними не было, значит, он дома. Серега улыбнулся мысли об ожиданиях и надеждах мальчика — понимает же наверняка, что Серега ему сейчас подарок привезет!

Привычное высокое солнце заливало поселок, отражалось от белых стен каменных домов, играло на вымощенной плитняком дороге. Тепло, спокойно, впереди приятная встреча, очень вкусная еда и… грустное прощание… Прощание с миром, давшим так многое и так многое отнявшим. Миром, о котором когда-нибудь потом ему обязательно взгрустнется — все же несмотря ни на что хорошего было немало, — но сейчас… Сейчас сердце живет мыслью о доме. Осталось два дня.