Северус Снейп и проклятье Принца-Полукровки (гет)

Северус отодвинул рукой ветку куста шиповника, стараясь не шуметь. Он даже перестал дышать на пару мгновений. Неоднократно примятая трава смягчала давление острых камней на коленки, но синяки — последнее, что его заботило сейчас. Северус неотрывно наблюдал за рыжей девочкой, качавшейся на старых, скрипучих железных качелях, и за её сестрой, стоявшей поодаль.

— Лили, не раскачивайся так сильно, упадёшь ведь! — вскрикнула она, после чего резко прижала ладошки ко рту, когда Лили сделала чуть ли не полный круг.

— Не упаду, Туни, — ответила ей девочка, стараясь перекричать скрип качелей.

Северус часто сюда приходил. Жизнь в Паучьем Тупике нагоняла тоску и страх. Старые растянутые кофты его мамы и безразмерная отцовская куртка не спасали от холода, который никак не мог разогнать зажжённый раз в трое суток камин. От одеял, изрядно погрызенных молью, чесалось во всём теле, а синяки на груди, запястьях и спине почти не сходили. Книги, по сотне раз прочитанные в маленькой местной библиотеке, полностью заменили друзей. Ведь кто ещё, кроме книг, согласится дружить с нищим мальчишкой из Паучьего Тупика?

— Туни, смотри, как я могу! — снова закричала Лили и отпустила руки.

Глаза Северуса ошеломлённо распахнулись от столь беспечного и безрассудного поступка. Кажется, где-то далеко кричала Туни, но он слышал только бешеный поток своих мыслей.

Зачем Лили спрыгнула? Она убьётся! Ветка шиповника больно давит ладонь. Что же будет?

Лили, громко хохоча, мягко приземлилась на землю и чуть пошатнулась. Полы её цветочного сарафана в последний раз колыхнулись от дуновения ветра, а рыжая копна волос послушно опустилась на маленькие плечики. Туни быстро протёрла глаза.

— Ты… — только и выдавила она.

Лили резко обернулась и показала сестре язык.

— Я же говорила, что не упаду, трусиха! — она снова засмеялась, увидев, как от возмущения у Петуньи вытягивается лицо, и отвернулась от неё. — Ух ты! Как думаешь, уже можно есть шиповник?

Северус одёрнул руки и попятился назад, стараясь как можно быстрее скрыться. Не хватало ему ещё быть обнаруженным!

Но Лили заметила его, когда разгребала кусты в поиске самой крупной ягоды. Она пристально оглядела его своими ярко-зелёными глазами, и Северус невольно замер, вглядываясь в этот потрясающий цвет. Он впервые видел Лили так близко.

— Почему ты тут сидишь? — спросила она, мимолётно окинув взглядом его одежду. Она не смеялась, не кривила лицом, в её голосе читалось лишь любопытство. — Как тебя зовут?

— Северус… — выдохнул он, опустил взгляд на свои покрасневшие коленки и подобрался. Стоять в столь уничижительной позе перед девчонкой? Нет уж.

— А я Лили, — девочка хихикнула и протянула ему руку, помогая встать. — Почему ты тут прятался?

— Я не…

— Лили! — вскинулась Петунья, завидев грязного мальчишку, выползшего из кустов. — Лили, это же тот снейповский мальчишка из Паучьего Тупика, отойди от него! Почему он за нами шпионил?

Она произносила эти слова таким тоном, словно она описывала таракана, ползавшего на кухне посреди ночи. Её голос был полон презрения, и Северус хотел невежливо и грубо отмахнуться от неё, а то и обозвать чокнутой маглой, за которой он бы точно никогда не шпионил, но остерегался потерять расположение её рыжей сестры. Он чувствовал в Лили магию, такую сильную, что он почти слышал, как она бурлит в её венах. И это в обычной маглорождённой! Единственная волшебница в Коукворте, единственный человек, который может понять его. Разве от такого можно так просто отмахнуться?

— Может, встретимся завтра? — выпалил Северус. Лёгкая улыбка тронула губы Лили.

— Хорошо. Я буду ждать тебя здесь в полдень, — она пожала ему руку, которую продолжала держать всё время, и убежала к Петунье.

Северус сорвал ягоду шиповника и поспешно проглотил её, смотря вслед двум девчонкам, рыжие волосы одной из которых ярко выделялись на фоне жухлой травы и редких деревьев с полуопавшей листвой — такова середина июля в Коукворте. Он засунул ладони за пазуху и съёжился от поднявшегося ветра, пытаясь сохранить тепло, которого и без того не хватало.

В Паучьем Тупике всё осталось таким же, каким было утром. Мама грустно потрепала его по голове и тут же пригладила всклокоченные волосы. Улыбка, насквозь пропитанная усталостью и теплотой, лишь подчёркивала тусклость и без того чёрных глаз. Эйлин Принц, чистокровная волшебница, влюбившаяся в магла, любила своего сына самой горячей любовью, на которую было способно её покалеченное мужем сердце. Она говорила Северусу, что они сейчас просто переживают непростые времена, но глядя на посеревшее и вымотанное лицо мамы, он начинал представлять, как после школы врывается в мрачную гостиную дряблого дома и увозит женщину из Паучьего Тупика, из места, которое погасило тот огонь, что горел в глазах Эйлин. Северус всей душой верил, что такой огонь непременно был, и его можно разжечь вновь.

Он с ногами забрался в старое отцово кресло и обнял руками коленки, наблюдая за мамой, готовившей суп из моркови и луковицы, тот самый суп, который надоел обоим членам семьи, но который приходилось есть за неимением ничего другого.

— Мам? — позвал Эйлин Северус. — Расскажешь мне про школу?

Женщина вывалила нарезанный лук в кастрюлю кипящей воды и обернулась к сыну, снова улыбаясь знакомой тёплой, но блеклой улыбкой.

— И что же ты хочешь услышать? — Она присела перед креслом на корточки и оперлась руками о сидение.

— Про факультеты.

Эйлин заправила прядь сальных чёрных волос за ухо с порванной мочкой — её муж не преминул поднимать руку на неё в нетрезвом состоянии, и довольно часто доставалось и Северусу, заступавшемся за маму. Женщина провела пальцами по неровному шраму — привычный жест, помогавший ей собрать все мысли в кучу, — и сказала:

— Ты ведь слышал эту историю сто раз, — лёгкая укоризна горчинкой почувствовалась на языке, но Северус сбросил её на прикусанную вчера губу. Эйлин прекрасно понимала, что эта история у Северуса особенно любимая, потому что каждый раз он узнавал всё новые и новые подробности о школьной жизни мамы, и она улыбалась по-настоящему, так, как не улыбается никто во всём мире

— Что ж, — продолжила она. — Ты знаешь, что в школе чародейства и волшебства Хогвартс есть четыре факультета…

— Слизерин, — с придыханием перебил её Северус. — Где учатся хитрые и целеустремлённые, готовые идти по головам ради успеха.

Эйлин улыбнулась и кивнула, и её глаза загорелись озорным блеском. Кажется, Северус может рассказывать эту историю с точностью до слова.

— Хаффлпафф, где есть место талантливым и трудолюбивым…

— Рэйвенкло, мудрые и острые на язык…

— И Гриффиндор, откуда выходят благородные храбрецы, — завершила Эйлин, одобрительно кивнув сыну. Она встала и двинулась к плите, где нужно было забросить в кастрюлю морковь и всё перемешать. Северус молча наблюдал за мамой, подмечая, что она всегда перемешивает одинаково: четыре раза по часовой стрелке и два против. В этой привычке он находил нечто загадочное, словно Эйлин готовила крайне сложный и редкий яд или обычное бодроперцовое зелье, которое в последнее время не получается сварить из-за нехватки денег на ингредиенты.

— Мне кажется, что гриффиндорцы и слизеринцы похожи, — вдумчиво пробурчал Северус, почесал свой крючковатый нос и тряханул волосами, словно пытаясь угомонить носившиеся в голове мысли.

Эйлин удивлённо взглянула на сына и отложила ложку.

— Чем это? — Она вытерла и так чистые руки о подол домашнего платья и вернулась к Северусу.

— Ну, — Северус облизнул сухие губы и принялся нервно похрустывать пальцами. Эйлин устало шлёпнула его по ладони — ей всё никак не получалось отучить сына от этой глупой привычки. — Что гриффиндорцы, что слизеринцы жаждут внимания общества, известности, понимаешь? Эти факультеты как две стороны одной медали, только одних считают благородными, а других алчными. И поэтому у первых больше последователей.

Эйлин закусила губу и задумалась, яростно потирая шрам на мочке уха.

— Но проблема в том, что гриффиндорцы делают упор на помощь другу, а слизеринцы — во благо лично себе, — сказала наконец она. — Потому что, если ты хочешь сделать что-то хорошо…

— Сделай это сам или заставь других сделать это за тебя, — завершил Северус отцову любимую цитату.

Эйлин потрепала сына по голове и вернулась к плите.

— Мам, я сегодня девочку встретил, — начал было Северус, но вдруг замолчал, сжавшись под изумлённым взглядом матери.

— Кто она?

— Лили Эванс, мам, живет вверх по улице. Я абсолютно уверен, что она — маглорождённая волшебница. Я видел сегодня, как она спрыгнула с качелей и спустилась, паря по воздуху, как лист на ветру!

Эйлин недовольно скривилась, и это не ускользнуло от Северуса.

— Мам? Что не так?

— Ты знаешь, как мы относимся к носителям грязной крови, Северус, — Эйлин словно окаменела, спрятала все эмоции под непроницаемой маской и строго глядела на сына сверху вниз. Тот озорной блеск в её глазах сменился на обжигающие льдинки, что демонстрировали полное несогласие с таким чудным знакомством. Северус всегда опасался такого взгляда, потому что он не сулил ничего хорошего. Он понимал, что эти слова — пережитки воспитания в древней чистокровной семье, но ведь его отец — магл! Северус озвучил свои мысли, но мама расстроилась от этого ещё больше. — Ах, твой отец… Он вряд ли хороший пример для подражания. И я «абсолютно уверена», что все маглы такие же… дикари!

— Тогда почему ты вышла за него? — совсем тихо спросил Северус.

Плечи Эйлин бессильно опустились, и её лицо словно постарело на несколько лет и посерело. Она потёрла глаза запястьями и сдавленно проговорила:

— Любила его, вот почему, — отмахнув свою слабость прочь, Эйлин снова подобралась. — Впрочем, кто я такая, чтобы запрещать тебе общаться с другими детьми. Всё равно не послушаешь, да и…

Она замолчала, но несказанная фраза «к чему нам теперь о чистоте крови заботиться?» повисла в воздухе и словно сделала его гуще и тяжелее. Заканчивать рассказывать историю уже не было смысла.

* * *

На следующий день в полдень Северус уже сидел в том же кусте шиповника и собирал ягоды в огромные карманы отцовой куртки. Завидев Лили, поднимающуюся на холм, Северус застегнул куртку до горла и вылез из кустов. Девочка широко улыбнулась и кивнула ему.

— Шиповника? — предложил он. Лили отказалась.

— Ты хотел о чём-то поговорить со мной?

Северус замялся. Он всё утро пытался приготовить мало-мальски понятную речь, но сейчас абсолютно все заготовки вылетели из головы, и всё, что он смог сказать, так это два слова:

— Ты… ты колдунья, — прошептал он, вжав голову в плечи, и мысленно проклял себя. Надо было начинать совсем не так!

Лили, похоже, обиделась.

— Сам такой! И вообще, обзываться нехорошо! — она зло развернулась и, припрыгивая от возмущения и скрестив руки на груди, пошла прочь.

— Нет, подожди, стой! — Северус положил ей руку на плечо, и его ладонь защекотала прядь рыжих волос. Девочка обернулась. — Ты правда колдунья. Как и моя мама, а я сам — волшебник. Правда. Ты же сама делала такие вещи, которые пугают твою сестру… Петунью, так? Помнишь, как тот прыжок с качелей?

— И цветы, — прошептала Лили, чуть смутившись от своего недавнего поведения. — Я могу заставить увядший цветок снова расцвести.

Северус активно закивал, тряся волосами, и убрал руку с плеча девочки.

— И скоро тебя научат другим, более могущественным вещам. Например, моя мама, когда отец не видит, может одним взмахом волшебной палочки разжечь огонь в камине или убрать всю пыль с полок! Или чинит сломанные вещи. Помню, она смогла самой себе вправить заклинанием нос, когда… — он запнулся и покрылся красными пятнами. Не стоило говорить об этом сейчас. Жалость ему не нужна. — Упала с лестницы.

Лили восторженно заулыбалась.

— Это так здорово! А где этому могут научить? Ты расскажешь мне? Северус, пожалуйста!

Северус слабо улыбнулся и пошёл в сторону реки. В небольшой рощице можно было поговорить о чём угодно, не боясь, что тебя услышат. Лили последовала за ним, и Северус чувствовал, как они касаются плечами. Было бы здорово, если бы Лили стала его другом. Настоящим. Тем, который всегда будет рядом, чтобы помочь. И чтобы на одном факультете учились — это самое главное. Всю дорогу до рощи Северус рассказывал горячо заинтересованной Лили о Хогвартсе, обо всём, что ему рассказала мама и что он прочитал в маминых старых фолиантах (хотя там ничего особенно интересного не оказалось).

— И на какой факультет ты хочешь попасть? — спросила Лили, когда они вышли на небольшую полянку, заслонённую от солнца широкими деревьями, и легли у небольшого ручья, тонкой блестящей нитью извивавшемся рядышком на траве. Лили положила руки на грудь, слегка щурясь от игравшего на лице солнечного света, а Северус повернул к ней голову.

— Слизерин, конечно, — твёрдо и уверенно сказал он, ни на секунду не задумываясь. — Там училась моя мама.

Лили встрепенулась.

— А ты не боишься, что, м-м… — она задумчиво закусила губу, пытаясь подобрать нужные слова. Она снова прищурилась, и из-за тонких щёлок блестели изумрудно-зелёные глаза, в которые неотрывно смотрел Северус. — Что этих ребят не очень любят?

Мальчик нахмурился.

— Что ты имеешь ввиду? — сказал он.

— Ты ведь говорил, что слизеринцы всегда на ножах с этими, как их там… — Лили пощёлкала пальцами. — Гриффиндорцами, вот! А с остальными вообще почти не кон-так-ти-руют.

Северус замялся.

— А зачем нужно дружить с кем-то из других факультетов? Мы ведь совсем разные!

— Но это не значит, что у вас не может быть ничего общего, — возразила Северусу Лили. Она на секунду задумалась. — Хотя, знаешь, я думаю, что лучше держаться с теми, с кем ты знаком до Хогвартса. Когда близкие люди рядом. А математика там есть?

Лили быстро перескочила на другую тему, и Северус на мгновение опешил. Математика? Мама не говорила ничего про неё.

Снейп пожал плечами и уставился в листву над ним.

— Наверное, нет.

Лили возмущённо запыхтела.

— Это какая-то глупая школа. Как можно выпускать во взрослый мир людей, которые даже не могут посчитать, ну не знаю, сумму всех своих покупок в магазине?

— Думаю, магловским наукам волшебников обучают родители. Старайся до поры до времени не думать об этом.

Лили не стала спорить, а просто расслабилась и закрыла глаза, слушая, как Северус чуть ли не монотонно перечисляет известные ему законы магического мира. Лежать на жухлой траве было уютно. Казалось, будто она далеко не в первый раз валяется так в тени солнца и слушает рассказы Северуса о мире, который для неё вчера и не существовал вовсе.

— Ну и, конечно, закон о запрете колдовства вне Хогвартса. — Северус загнул палец и помахал кулаком в воздухе.

Лили резко поднялась на локти.

— Но я ведь пользовалась волшебством вне школы!

— Нам можно, у нас ещё нет волшебных палочек. В Министерстве не следят за детьми, потому что мы не можем контролировать свою магию на должном уровне, а вот когда мы начнём учиться… — Он многозначительно кивнул. — Тут уже надо быть осторожнее.

Лили облегчённо вздохнула и легла обратно на траву. Она подняла с земли какой-то прутик и начала взмахивать им в воздухе, словно представляя, как из неё выбиваются разноцветные искры. Фиолетовые, зелёные и красные — её любимые цвета.

— Ты завтра свободен? — спросила Лили. Северус кивнул. — Тогда встретимся здесь в два, согласен?

И Снейп снова кивнул. Он приподнялся на локти, наблюдая за удаляющейся Лили, чья копна рыжих волос забавно припрыгивала, и лёг лишь тогда, когда девочка исчезла за деревьями.

* * *

Лили настойчиво стучала кулаком в дверь дома в Паучьем Тупике, но никто долго не открывал. Едва пробил час после полудня, когда она на всех парах понеслась к Северусу. Принесли! Письмо принесли!

Дверь наконец-то приоткрылась, и из-за маленькой щёлочки выглянул Северус. Точнее, половина его лица.

— Лили? — он выглядел испуганным и удивлённым одновременно, и это не ускользнуло от её внимания. — Что… Почему ты здесь?

— Письмо принесли, вот что случилось! — Лили помахала раскрытым конвертом в воздухе. Само письмо у неё отобрали родители, которые снова и снова перечитывали его и раздувались от гордости, что заставляло Петунью отчаянно хмыкать, чтобы и ей дали почитать его тоже.

Северус с опаской поглядел на конверт.

— Слушай, я не думаю, что мы сможем сегодня встретиться… — начал он. — Я имею ввиду, пойти гулять. У меня… небольшие семейные проблемы.

Изнутри дома послышался шум и грохот чего-то разбившегося. Лили вздрогнула и вопрошающе поглядела на мальчика, который весь сжался.

— Не смей указывать ему, что делать, он поедет в эту школу! — услышала девочка приглушённый женский вопль. Наверное, это была мама Северуса.

— Я не хочу, чтобы его обучали вашим сектантским фокусам! — громогласно прокричал ей в ответ мужчина.

Лили ойкнула.

— М-может, завтра? Завтра ты свободна? В то же время? — Лили кивнула и помчалась прочь из Паучьего Тупика. Она чувствовала, что узнала нечто, о чём ей знать не следовало, но расспросить об этом Северуса она была обязана, из-за чего чувствовала себя крайне странно. Эдакая смесь из любознательности и стыда.

Северус тем временем вернулся в гостиную, где одиноко сидела в кресле мама, поджав под себя колени и страдальчески обхватив рукой голову.

— Мам? — позвал её Северус. — Отец тебе ничего не сделал? Не ударил? Мам, я обещаю, когда появится малейшая возможность…

— Ты увезёшь меня, знаю. — Она хохотнула и подозвала к себе сына, крепко обняв и погладив по голове. — Кто это там стучался?

— Лили. Ей тоже письмо пришло.

Эйлин мягко отодвинула Северуса и посмотрела ему в глаза. Не укоризненно, нет, но по-доброму.

— Не знаешь, кто из учителей приходил? Наверняка Макгонагалл, — тут же Эйлин ответила самой себе. — Когда она собирается в Косой Переулок?

Северус пожал плечами.

— Мы поговорим об этом завтра, я думаю. Мам? А у нас хватит, ну, денег на форму и учебники, и прочие принадлежности?

Эйлин отмахнулась так, словно Северус её оскорбил.

— Не говори глупостей. В сейфе мы по углам поскребём, тем более, там копится счёт на твою учёбу с твоего рождения. Сразу купим форму, а учебники можно взять и поддержанные.

Северус кивнул маме и поспешил ретироваться в свою комнату.

На следующий день Лили ждала его за полчаса до назначенного времени. Она виновато оглядела его с ног до головы, взглядом задержавшись на царапине на щеке. Северусу было несколько неуютно осознавать, что нечто, что он пытался скрыть ото всех, всё же всплыло наружу. Вернее, до невозможности обидно за себя.

— Мы всей семьёй и с профессором Макгонагалл идём в Косой Переулок через два дня, ну, знаешь, купить вещи к школе и прочее… — тихо проговорила Лили, стараясь сгладить неловкость от повисшем в воздухе напоминании о вчерашней встрече. — Было бы здорово, если бы ты пошёл с нами… И с мамой.

— Хорошо, — просто ответил ей Северус и лёг рядом. Погода выдалась крайне тёплой, почти жаркой, поэтому Снейп позволил себе снять отцову куртку, подложить им обоим под головы и с ненавистью дёрнуть оборки на маминой блузке. В этой рощице никто не ходил, так что стыдиться было некого, кроме Лили, но та уже успела стать «своей». — Как дома дела?

Лили принялась нервно приглаживать прядь волос, щурясь от ослепительно яркого неба.

— Петунья на меня почему-то сердится. Не разговаривает со вчерашнего дня, когда мне вручили письмо.

— Она тебе просто завидует, Лили. Потому что не такая, как мы с тобой. Потому что она обычная, — попытался приободрить её Северус и замолчал. Кажется, девочке стало лучше, и она слабо улыбнулась.

— У тебя как дела? — спросила она и тут же прикусила язык, вспомнив вчерашние крики и испуганное лицо Северуса.

Снейп помрачнел.

— Нормально.

— Они уже не ругаются? — её голос был вкрадчивым и мягким, даже немного успокаивающим. Было видно, что она корила себя за этот разговор, но ей жутко хотелось узнать подробности.

— Ещё как ругаются! — Он вырвал несколько травинок и принялся бездумно их разрывать, наверняка не понимая, что делает. — Отец всегда такой. Всегда ему что-то не нравится. Но это ничего. Скоро я уеду, а потом заберу и маму…

— Твой отец не любит магию?

— Он вообще ничего особенно не любит, — отозвался Снейп грустно.

— Северус…

В груди потеплело. Таким нежным голосом его называла только мама, но только Лили произнесла его имя ещё и немного… виновато?

— Прости. Мне не стоило приходить в неподходящий момент.

— Ты ни в чём не виновата! — принялся разубеждать её Северус. — Ты же не знала. И вообще, это я виноват, что так выставил тебя. И это мне извиняться надо.

Они оба замолчали, всматриваясь в бесформенные облака и пытаясь найти в них хоть что-то отдалённо напоминающее что-нибудь знакомое. И Северус вспомнил одну не очень важную вещь, но ему почему-то хотелось как-то избавиться от тишины.

— Шиповник будешь? — Северус повернул к девочке голову. В кармане куртки до сих пор лежали сорванные несколько дней назад ягоды.

Лили сначала зафыркала, потом закрыла лицо руками, пытаясь сдержаться, а затем заливисто рассмеялась от нелепости происходящего. Она не могла остановиться, и этот факт заставлял её смеяться ещё сильнее. В животе начало болеть, когда она услышала хруст ветки где-то позади и мгновенно успокоилась. Северус удивился бы её мгновенной реакцией, если бы сам не оттолкнулся одной рукой от земли и встал на обе ноги, насуплено вглядываясь в деревья. Петунья неловко переминалась с ноги на ногу.

— Тунья! — радостно вскричала Лили, удивлённо рассматривая сестру, словно видела её впервые. И такому описанию Северус, опять же, недоумённо смутился бы, если бы не воскликнул:

— И кто теперь из нас шпионит? Что тебе надо?

Петунья потеряла дар речи от страха, что её обнаружили, хотя на её лице отображался мыслительный процесс, словно она придумывала что-то обидное, словно хотела таким образом защититься.

— Что это за лохмотья на тебе? — Она брезгливо скривилась и ткнула в него пальцем. — Мамина старая блузка?

Хрусть.

Петунья подавилась воздухом от удара треснувшей сзади ветки. В спине резко разразилась боль, и девочка, покачнувшись и упав на колени, заплакала.

Северус испугался и сжался. Что это было? Неужели выброс? Не должно быть. Удачное совпадение? Ещё более невероятно.

— Тунья! — закричала Лили и бросилась к сестре. — Зачем ты это сделал?

— Я?! — Снейп отшатнулся, как громом поражённый. Выброс. Из-за такой ерунды, как обидная фраза? — Нет!

— Это ты! Ты сделал ей больно!

— Клянусь, это был не я! — Лили аккуратно повела плачущую сестру прочь из рощи, злобно окинув Северуса взглядом. — Прости меня, Петунья!

Но никто ему не ответил.

* * *

Северус нерешительно постучал в идеально окрашенную белым дверь и застегнул куртку до самого горла, пока ему не открыли. Он нервно засунул руки в карманы и принялся перебирать в пальцах злосчастный шиповник. Дверь без скрипа открылась. Северус раздавил в руках ягоду и изо всех сил постарался не скривиться, когда почувствовал липкий вязкий сок на коже.

На пороге стояла взрослая рыжая женщина с глубокими карими глазами, которыми она заинтересованно оглядела незванного гостя.

— Здравствуйте, — решил поздороваться первым Северус и тут же прочистил горло. — А Лили дома?

— А кто её спрашивает? — спросила женщина и, взглянув в распахнутую книгу, которую до сих пор держала в руках, закрыла её и положила на тумбочку.

— Меня зовут Северус Снейп, мэм, я еду с Лили учиться в этом году в Хогвартс, — отчеканил он, жутко переживая.

Женщина (а это была, без всяких сомнений, мама Лили) внезапно подобрела и отодвинулась, пропуская мальчика в дом. Было ясно, что она очень обрадовалась, что Лили нашла такого же друга-волшебника, и её дочь не будет в непонятной школе совсем одна.

— Её комната на втором этаже, в конце коридора справа. Только постучись, прежде чем войти! — она грозно помахала пальцем, и Северус кивнул. Он помчался по лестнице, перескакивая через ступеньку, но тут же резко остановился перед самой дверью, такой же идеально выкрашенной и белой.

Он постучался, и короткое «входи» послужило ответом.

— Эй? — выдавил Северус, чуть приоткрыв дверь. На более связное приветствие он мог не рассчитывать, потому что страшно боялся, что Лили выгонит его. Но девочка этого не сделала, и он немного осмелел. — Можно?

Лили рассеянно кивнула и пересела на заправленную кровать, приглашая неожиданного гостя присесть рядом, и Северус не упустил такой возможности.

— Как Петунья? — спросил он, намереваясь снова засунуть руки в карман, но вовремя вспомнил про раздавленные ягоды.

— Обижена и сердится, но уже успокаивается, — сгорбилась Лили, будто винила себя в случившимся. — Но почти не выходит из комнаты.

— Мне жаль, — выдохнул Северус. — Наверное, это был магический выброс, хотя я не могу понять, почему так поздно…

— Моя мама позавчера рассказала профессору Макгонагалл, что в детстве я не хотела есть салат из брокколи, и он с хлопком исчез и упал ей на голову, как по волшебству, — оба ребёнка засмеялись, представив такую картину. — Она потом два дня себя успокоительными пичкала…

— Профессор Макгонагалл?

— Мама!

И они снова рассмеялись. Северус был рад, что Лили больше не обижалась на него за случившегося и словно без слов ему говорила, что Петунья ещё пару дней позлится для виду, а потом забудет. Такая уж она.

Через несколько минут к ним зашла миссис Эванс и позвала пить чай с земляничным пирогом. На кухне уже сидела Петунья, которая, завидев Северуса, демонстративно отвернулась и состроила обиженно-гордое лицо.

Северус не хотел извиняться перед ней, перед завистливой маглой с завышенным чувством гордости, хотя он понимал, что хотя бы прояснить ситуацию стоит. К тому же, его пнула ногой под столом Лили.

— Петунья, — позвал девочку Северус, и она зябко повела плечами, словно отмахиваясь от назойливой мухи. — Ты же понимаешь, что я не специально сделал это. Ты просто вывела меня из себя, и случился выброс магии…

Петунья фыркнула.

— Судя по всему, вы, ненормальные, можете оправдываться выбросами в любой непонятной ситуации.

— Это не так.

— Ох, я помню, как Лили окрасила мои волосы в зелёный четыре года назад!

— Ты назвала мою причёску мочалкой! — вмешалась Лили и обиженно побагровела Её лицо стало даже краснее, чем волосы. — И я извинилась!

— Мне пришлось идти так в школу!

— Давайте прекратим этот балаган, — услышали дети усталый голос миссис Эванс на кухне.

Ребята замолчали, и Северус схватил ближайший кусок пирога, делая вид, что это не ему неловко разговаривать, просто он занят едой. Петунья тоже молчала, хоть и не перестала строить из себя непонятно что.

— Так… — покончив с куском потрясающе вкусного пирога, сказал Северус. — Лили, вы во сколько в Косой Переулок идёте?

Девочка нахмурилась, вспоминая.

— Профессор Макгонагалл сказала, что зайдёт за нами в десять… Или в девять? — она обратилась к Петунье, у которой память была много лучше, чем у сестры. Та кротко ответила: «Десять», — и отхлебнула чай из цветастой кружечки. Лили облегчённо вздохнула, понимая, что начало примирения положено.

* * *

— Это что, твоя сова? — ткнул пальцем в окно Северус, сидя на кровати Лили. После похода в Косой Переулок они каждый день запирались в комнате девочки и читали учебники, красовались друг перед другом в новеньких мантиях и пытались привыкнуть к письму пером. Палочки они не доставали, так как помнили закон о запрете волшебства вне школы и очень боялись вылететь оттуда, даже не начав толком учиться. Хотя Лили любила периодически повторять, поглядывая на футляр с палочкой: «Ива, десять с четвертью дюймов, сердечная жила дракона…»

— Сова? — переспросила Лили и оторвалась от учебника «Магические отвары и зелья». Она обернулась к окну, прищуренно всматриваясь в безоблачное голубое небо. И правда, в их сторону летела пёстрая сова с привязанным к лапке письмом.

Северус наполовину высунулся из окна, словно собираясь схватить птицу на лету, но она летела не к ним. Сова, притормозив, опустилась в комнате Петуньи! Снейп прислушался. Дверь не хлопнула, испуганных визгов не было слышно. Более чем странно.

— Почему это Сова принесла письмо именно Тунье?

Только Лили Эванс могла догадаться назвать сову Совой, но это было чертовски очаровательно, поэтому Северус поворчал минуту да перестал.

— Думаешь, оно предназначается именно Петунье? — с сомнением произнёс Северус, хотя сам понимал, что, будь оно предназначено им, Сова не влетела бы в комнату Петуньи. — Интересно, что там?

Лили пожала плечами и хитро улыбнулась.

— Хочешь посмотреть? — предложила она. — Но для начала подождём подходящего момента.

Она снова уткнулась в учебник и перевернула страницу. Лили заинтересованно начала читать описание зелья пробуждения. Через некоторое время хлопнула дверь комнаты Петуньи, послышались быстрые шаги. Северус тут же выглянул из комнаты.

— Чисто, — сказал он, сразу представляя себя в каком-нибудь детективе для домохозяек, которые небрежно почитывала миссис Эванс в свободное время. Лили зафыркала.

Они на цыпочках преодолели мизерное расстояние от одной двери к другой и пафосно проскользнули в чужую комнату.

— Взламывай сейф, я прикрою. — Лили напыщенно надула губы и прищурилась, изобразив пальцами пистолет и навалившись всем телом к двери, стараясь не рассмеяться.

Всё это походило на забавную игру про английских шпионов или грабителей швейцарского банка, и Северус не мог не подыграть ей, даже если бы захотел. Он крадучись добрался до письменного стола и двумя пальцами поднял раскрытое письмо за самый его уголок, боясь оставить отпечатки пальцев. Письмо было смято по бокам, значит, Петунья и порыве злости могла сжать его в кулаках. На пожелтевшем пергаменте буквы были написаны теми же зелёными чернилами, что были в их письмах из школы.

— Ого, это письмо от Хогвартса! — удивлённо прошептал Северус, разглаживая письмо на столе. Он принялся читать его вслух заинтересованной Лили, тут же подошедшей ближе:

"Дорога мисс Петунья Эванс!

К глубочайшему сожалению уведомляем Вас, что в школе чародейства и волшебства Хогвартс могут учиться только дети с врождёнными магическими способностями, коей Вы не являетесь. Благодарим Вас за столь ярое рвение к получению новых знаний, но Ваше обучение ввиду неимения соответствующих способностей не представляется возможным.

Искренне Ваш, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, действующий директор школы чародейства и волшебства Хогвартс."

— Что это значит? — спросила Лили, выхватывая пергамент из-под носа Снейпа. — Что это значит, Северус?

— Петунья хотела учиться в Хогвартсе? — Он непонимающе уставился в письмо, которое Лили продолжала перечитывать снова и снова. Это казалось ужасно неправильным, что Петунья, и учиться в школе для волшебников? Петунья?! Северус нервно хохотнул. — А чего она ожидала? Распахнутых дверей и красной ковровой дорожки?

Лили не оценила шутку, хотя она криво улыбнулась, дабы не расстраивать друга.

— Что вы здесь забыли? — услышали дети третий голос за спинами. Они обернулись и увидели ужасно рассерженную Петунью с покрасневшими щеками. Её всю трясло. — Убирайтесь отсюда!

— М-мы не хотели… — попыталась оправдаться Лили, продолжая крепко сжимать письмо.

Это заставило Петунью рассвирепеть ещё больше. Её словно накрывали волны из слепой злости, и своей вины в этом девочка не собиралась чувствовать. Она сжала кулаки.

— Я сказала пошли вон! — закричала Петунья, схватила собственную расчёску с тумбочки и швырнула ею в детей. Она попала бы Северусу в лоб, если бы он не закрыл голову руками в защитном жесте.

Лили схватила Северуса за руку и живо потащила прочь из комнаты. Они услышали оглушающий хлопок дверью позади. Когда они скрылись в комнате Лили, девочку начало лихорадить.

— Нельзя нам было идти туда, нельзя-нельзя-нельзя! — бездумно повторяла она, меряя шагами спальню и зарываясь пальцами в не расчёсанные волосы. — Зачем ты заставил меня идти туда?

— Я?! — обиженно воскликнул Северус. — Ты первая предложила!

— А зачем ты согласился?!

Лили обессиленно упала на кровать лицом вниз, заставляя Северуса подвинуться. Он вздрогнул.

— Она меня ненавидит, — невнятно пробурчала девочка.

— Да ладно тебе, — Северус ободряюще похлопал её по плечу. — Ты же сама говорила: позлится и успокоится.

Лили немного успокоилась после этих слов.

— Зато через неделю уже поезд в школу, понимаешь? Всего неделя осталась! Семь дней, и ты узнаешь, как здорово быть волшебником!

— Зато Тунья не узнает. — Лили была на грани и старалась изо всех сил, чтобы не заплакать, и это было отлично слышно по её голосу. Северус поник.

— Ей просто не повезло родиться маглом. Успокойся только.

Лили кивнула, позволяя Северусу продолжать гладить её по спине. Он всегда так делал, когда его мама была чем-то расстроена, и отлично понимал, что это поможет успокоиться. Лишь бы Лили не плакала.