Во, похвастаюсь своим постом оттуда за который мне не стыдно, лол

Берхар. Вечер 19 февраля. Марклинг

И в этот вечер дорвинионцы – и те кто остались чтобы сражаться, и те что наутро уходили на север решили на прощание устроить между собой праздник – чтобы хотя бы на вечер развеять пелену уныния, а память их сохранила не только лишь обрушившиеся на их головы беды, но и огонёк радости, едва теплящийся в эти трудные времена.

В былые благословенные времена в Стране Виноградников любили празднества – сотник Берхар вспоминал торжественный Иланин, как струились по улицам звуки флейт, барабанов и арф и громкие песни, как вились в голубом небе бумажные птицы и змеи, помнил пляски вокруг костров и пиршества, когда его князь, да будут Небеса к нему добры и справедливы, в щедрости своей открывал свои погреба и доброе вино едва ли не лилось по улицам.

Конечно сегодняшний день не был и тенью былого – вина у беженцев почти не было, припасы нужно было беречь, да и завтрашний день не обещал ничего доброго, но сегодня дорвинионцы рады были хоть на краткий миг, но забыть о своих горестях.

У самого большого костра с удивительным умением играл на тростниковой флейте парнишка Одо, один из тех кто решился остаться с сотником. Несколько человек кружились под его мелодию в танце, а ещё больше сидели вокруг, кто с кружкой, а кто и просто так. Берхар сидел среди них и в памяти его всплывали картины прежнего Иланина, радостные лица племянников и нахмуренные брови Тэла, снова потерявшего кого-то из них в толпе. Несколько потерянная улыбка пробежала по лицу сотника, после чего он отпил вино – хорошее вино, из Аннуи, и слегка наклонившись к сидевшему рядом предводителю беженцев и негромко сказал

– Знаешь Свитин, в такие моменты я снова верю что у нашего народа есть будущее, что ночь отступит и солнце снова поднимется над нашей землёй.

— Хочется верить, — Свитин покачал головой, — Но я уже не могу, это пусть другие за меня верят. Знаешь, у меня свояк есть, он на юге жил, я от него вестей не слышал с тех пор как. Другие говорили, мол в горах наши остались, они сражаются, но мы видели мощь истерлингов, так? — он приложился к кружке.

– Но видели мы и то что их можно бить – возразил Берхар – И если кто из наших ещё держится там, если бардинги могут отогнать их от бродов хотя бы и на время, если король Бранд и гномы собирают войско и только время нужно им чтобы выступить навстречу врагу, это вселяет надежду в моё сердце. Значит не столь всемогуща чёрная рука Востока, значит можно обжечь её пальцы и как знать, быть может и заставить её отдёрнуться обратно

Сотник вздохнул, опустошил свою кружку и потянувшись к кувшину чтобы наполнить её снова поднял голову к небу, на котором уже зажглись далёкие но пылающие ярким светом звёзды - как когда-то рассказывала им с Тэлом матушка - верные вассалы королевы небосвода.

– У меня в Иланине был брат – добавил сотник – да ты ведь уже слышал, верно? А у него были жена и дети - парень и две девчонки. Не знаю что с ними стало, я пытался искать когда был там, и тут никто ничего не слышал, но здесь и сейчас – он поднял кружку вверх – Здесь и сейчас в моих силах только надеяться на лучшее и преграждать дорогу мраку что стремится забрать у меня эту надежду.

С этими словами сотник плеснул половину вновь наполненной кружки в костёр, дождавшись когда плясуны переберутся по другую от него сторону

– Небесная королева – обратился он к совсем другому собеседнику, не отрывая взгляда от звёзд – Пускай я не самый набожный из людей, но огни твои горят для каждого, верно? Пригляди уж за Бертеландом и Нельдой, за Бермаром, Береной и Берлой. И за Свитином с его людьми тоже смотри, а мы уж здесь сделаем всё чтобы у них было время.