Божественность не сводится к имени или ярлыку. Это некое состояние личного бытия. Просто бессмертием его не достигнешь, ведь даже последний батрак на полях вполне может добиться непрерывности своего существования. Может быть, тогда дело в пестовании Облика? Нет. Любой поднаторевший в гипнозе может играть во всевозможные игры со своим образом. Или в обретении Атрибута? Конечно, нет. Я могу спроектировать машины намного более мощные и точные, чем любая способность, которую может вызвать и развивать в себе человек. Быть богом — это быть способным быть самим собой, причем до такой степени, что страсти твои соответствуют уже силам мироздания, и видно это любому, кто на тебя ни посмотрит, и нет надобности называть твое имя. Один древний поэт сказал, что весь мир наполнен отголосками и соответствиями. Другой сочинил длинную поэму об аде, в котором каждый человек претерпевает мучения, вызываемые как раз теми силами, которые управляли его жизнью. Быть богом — это быть способным распознать в самом себе все поистине важное и потом взять тот единственный тон, который обеспечит ему созвучие со всем сущим. И тогда вне морали, логики или эстетики становишься ты ветром или огнем, морем, горным кряжем, дождем, солнцем или звездами, полетом стрелы, вечерними сумерками, любовным объятием. Становишься главным, благодаря главной своей страсти. И говорят тогда взирающие на богов — даже и не зная их имен — «Это Огонь. Это Танец. Это Разрушение. Это Любовь». Итак, возвращаясь к твоим словам, они не провозглашали себя богами. Это делают все остальные, все, кто видит их.
— Значит, вот так они и тренькают на своих фашистских балалайках, да?
— Ты выбрал неудачное прилагательное.
— Ты уже израсходовал все остальные.

Those who look upon gods then say, without even knowing their names, 'He is Fire. She is Dance. He is Destruction. She is Love.' So, to reply to your statement, they do not call themselves gods. Everyone else does, though, everyone who beholds them."
"So they play that on their fascist banjos, eh?"
"You choose the wrong adjective."
"You've already used up all the others.”

Fluffy Saturn
а если автор сам себе не нравится, как он вообще сможет что-то создать?

Марк Маркович
я говорю о том, что автор должен быть убежден в собственной крутизне и офигенности, в крутизне и офигенности того, что он делает, как залоге самого акта творчества. А уж что у него там натворится, будут оценивать читатели/зрители/слушатели, исходя из собственных предпочтений и вкусов.

По себе других не судят.

По себе других не судят.

Лучшие тексты я писала в предсуицидальных настроениях.

По себе других не судят.

Лучшие тексты я писала в предсуицидальных настроениях.

По себе других не судят.

Лучшие тексты я писала в предсуицидальных настроениях.

По себе других не судят.

И если автор считает себя настолько плохим, что не в состоянии по умолчанию породить что-то хорошее, для чего он тогда занимается творчеством и предлагает результат публике?

в состоянии ненависти к себе и к своему творению

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Каждый раз врал бы что-то новое, я думаю.

то, автор мог счесть какашкой, на поверку окажется хорошим текстом. И наоборот.

Марк Маркович
ключевое слово - публика. Ни один автор никогда не вынесет на суд людской то, что сам считает плохим. Делать хоть что-то можно и в стол, чтобы никто никогда не увидел.
Обратите внимание на высказывание Хэлен: "лучшие тексты". Лучшие! Понимаете?
Неважно, что тебя сподвигает на творчество, любовь или ненависть, но в процессе и в результате автор должен быть убежден в том, что это хорошо. Что это значит что-то не только для самого автора.
В состоянии творчества автор эгоистичен и самовлюблен, иногда даже до самолюбования - самоненавистью в том числе.

в этом вот моменте творчества, внутри него, мы и должны себя ощущать, как

Внутри автора, когда он внутри процесса?

Кто считает себя ничего не должным в паузе между in и out, никогда не получит никакой эмоции от публики.