Карташов

Школьный товарищ Коли Красоткина, Смурова и Илюшечки Снегирева. Самый тихий мальчик из «свиты» Коли Красоткина. Повествователь о нем «вспоминает», когда Карташов вдруг осмелился обратить всеобщее внимание в сцене у постели больного Илюшечки: «А я знаю, кто основал Трою, — вдруг проговорил совсем неожиданно один доселе ничего почти еще не сказавший мальчик, молчаливый и видимо застенчивый, очень собою хорошенький, лет одиннадцати, по фамилии Карташов. Он сидел у самых дверей. Коля с удивлением и важностию поглядел на него. Дело в том, что вопрос: "Кто именно основал Трою?" решительно обратился во всех классах в секрет, и чтобы проникнуть его, надо было прочесть у Смарагдова. Но Смарагдова ни у кого, кроме Коли, не было. И вот раз мальчик Карташов потихоньку, когда Коля отвернулся, поскорей развернул лежащего между его книгами Смарагдова и прямо попал на то место, где говорилось об основателях Трои. Случилось это довольно уже давно, но он всё как-то конфузился и не решался открыть публично, что и он знает, кто основал Трою, опасаясь, чтобы не вышло чего-нибудь и чтобы не сконфузил его как-нибудь за это Коля. А теперь вдруг почему-то не утерпел и сказал. Да и давно ему хотелось. <...> Трою основали Тевкр, Дардан, Иллюс и Трос, — разом отчеканил мальчик и в один миг весь покраснел, так покраснел, что на него жалко стало смотреть. Но мальчики все на него глядели в упор, глядели целую минуту, и потом вдруг все эти глядящие в упор глаза разом повернулись к Коле...»

И опасения Карташова оправдались: безжалостный Коля «сконфузил» его и строго отчитал, что-де тот не понимает, о чем толкует. «Виноватый мальчик из розового стал пунцовым. Он молчал, он готов был заплакать...» Впрочем, Коля тут же о маленьком Карташове забывает, и тот по привычке уходит в тень. Положение его в компании еще нагляднее показывает эпизод, когда, уже после смерти Илюшечки, зашел разговор о поминках (которые Красоткин, естественно, считает нелепым предрассудком):

«— У них там и семга будет, — громко заметил вдруг мальчик, открывший Трою.

— Я вас серьезно прошу, Карташов, не вмешиваться более с вашими глупостями, особенно когда с вами не говорят и не хотят даже знать, есть ли вы на свете! — раздражительно отрезал в его сторону Коля. Мальчик так и вспыхнул, но ответить ничего не осмелился...»

Скорее всего, в ненаписанном втором томе «Братьев Карамазовых» (через 13 лет) этот незаметный мальчик должен был, как и другие дети, сыграть более существенную роль. И, видимо, не случайно в финальной сцене первого тома, «у камня», Алексей Карамазов поправляет Колю: «<...> Я слово вам даю от себя, господа, что я ни одного из вас не забуду; каждое лицо, которое на меня теперь, сейчас смотрит, припомню, хоть бы и через тридцать лет. Давеча вот Коля сказал Карташову, что мы будто бы не хотим знать "есть он или нет на свете?" Да разве я могу забыть, что Карташов есть на свете и что вот он не краснеет уж теперь, как тогда, когда Трою открыл, а смотрит на меня своими славными, добрыми, веселыми глазками. Господа, милые мои господа, будем все великодушны и смелы, как Илюшечка, умны, смелы и великодушны, как Коля (но который будет гораздо умнее, когда подрастет), и будем такими же стыдливыми, но умненькими и милыми, как Карташов...»